Тайна Юля-Ярви
Шрифт:
Диверсант успел приподнять створ лишь немного. Поднять его выше ему помешали огромные сосульки, целые сталактиты льда. Он пытался сбить их железным ломом.
«Может быть, диверсант хотел спустить воду из Юля-ярви?» — обожгла Шереметьева мысль. И он спросил у старика:
— Где Юля-ярви, выше или ниже?
— Там, там, — указал старик выше плотины, — это уходит вода Юля-ярви…
Фантастическая картина сразу встала перед мысленным взором Шереметьева: если уйдёт вода, лёд повиснет в озере как стеклянный купол. И стоит тронуть его, скакнуть
Шереметьев бросился к старику, налёг всей грудью на крестовину деревянного ворота, чтобы перекрыть путь воде.
Деревянное устройство не подавалось.
— Импи, помогай! — крикнул Шереметьев, собирая все силы.
Импи нагнулась, подобрала нож, выпавший из руки Пекко, и в несколько прыжков очутилась позади лётчика. Она взяла нож обеими руками и, подпрыгнув, вонзила его в широкую спину Шереметьева. Пронзив меховую куртку, лезвие ход ко вошло под левую лопатку в разгорячённое тело.
Володя рухнул наземь, и нож остался торчать в его спине.
Шереметьев сумел только простонать:
— Кто это?..
— Я, — ответила Импи по-русски. — Ты слышишь, я, Импи!
Шереметьев скрипнул зубами и затих.
— Вам не победить нас. Вы, русские, сильней, но мы хитрей! А теперь умирай! — и Импи наступила подошвой унта на рукоятку ножа, торчавшую из меховой куртки Шереметьева.
Старый карел остолбенело стоял на плотине, подняв к небу слепые глаза. Он понял, что произошло.
— Ну, ты доволен, старый слепец? — издевательски спросила его Импи. — Всё вышло по-твоему: у тебя не будет правнуков-волчат от Пекко. Он действительно был вором и сыном вора… И сер, и груб, и некрасив. Но он, как и я, хотел, чтобы Великая Суоми простиралась вглубь России… Он, как и я, хотел быть богатым… А теперь смелей верти деревянный ворот, старик… Только не в ту сторону. Вот так!
Она впряглась в вагу и начала приоткрывать деревянный створ вешнякового устройства. Деревянный щит пошел вверх легче.
— Вот так, вот так! — повторяла Импи, понукая себя. Старик всё ещё стоял недвижимо, поражённый тем, что случилось.
Щит поднимался всё выше. Вода с рёвом падала вниз.
Сквозь грохот воды донёсся отдалённый гул моторов. Приближались наши бомбардировщики.
— Скорей! Скорей! — крикнула себе Импи. — Вот они летят, советские стальные птицы, не зная, что все они, сколько их ни есть в небе, — моя добыча! Это я, Импи, расставила им ледяной силок на озере Юля-ярви… Импи догадалась, что можно сделать, используя великие силы природы. Я открыла сказочную тайну Юля-ярви… Мне посвятят свои стихи поэты белой Финляндии! И не будет у нас героини, равной мне! Кто сравнится с Импи, погубившей такую армаду воздушных кораблей?! Ты слышишь, сколько летит их, старик? Небо сотрясается!..
Старик не отвечал. Встав на колени у Шереметьева, он ощупал его холодеющее лицо и заплакал.
Закончив подъём щита, Импи ещё послушала, как гудят самолёты, полюбовалась на грохочущий водопад, хлынувший через открытый водоспуск. Потом сказала:
— Пора!
Взяла
— Дед, иди сюда, подержи доску, чтобы я не упала… Я должна уйти, чтобы снова вернуться!
Старик тяжело, на четвереньках, подполз к краю плотины, нащупал конец доски и крепко ухватил его корявыми, узловатыми пальцами.
Импи, нагружённая лыжами и оружием, ступила на доску и пошла на ту сторону потока, через водоспуск. Доска гнулась под её тяжестью. Водопад грохотал внизу.
— Импи! — крикнул вдруг старик.
Убийца оглянулась.
И в этот момент слепец, почувствовав, что она запнулась, рывком дёрнул доску в сторону и повернул на ребро. Ноги Импи скользнули вниз. Она взмахнула руками, выпустив ношу, и рухнула в водопад. Тугая вода подбросила её, перевернула, ввергла в бучило и стала толочь в пене, как в ступе.
После этого на старого карела нашёл словно припадок безумия. Он заметался, набрал каких-то стружек, старого сена и поджёг мельницу. Смолистые брёвна загорелись бурно, свирепо. На дым и пламя этого пожара и явились наши лыжники.
Первым, кого они там увидели, был слепой карел. Он сидел в свете пожара прямо на снегу и, прижимая к себе принесённое из дома кантеле, пел хриплым голосом:
Так погибла злая Импи — Дикий выродок из рода. Вы скорей летите, птицы, Прилетайте, тьму развейте Над страною Калевалы!..Это было не сумасшествие. Он слагал новую северную руну о событии, страшно поразившем его простую душу.
Это была уже концовка его руны. Старик успел сочинить много строф при шуме пожара. Карельские сказители — замечательные импровизаторы. Мы, когда зашли в гостиницу, как раз застали эту концовку.
Можно попросить старика, и он споёт вам всю песню. Она длинная, в ней много драматических моментов.
Девушка, рассказывавшая нам эту историю, вдруг улыбнулась и взглянула куда-то поверх наших голов. И мы увидели в её серых глазах чудесные лучи, озарившие лицо ласковым тёплым светом. Мы обернулись. Позади нас стоял высокий лётчик с красивым открытым лицом.
Увлечённые рассказом, мы и не заметили, как он мягко ступил за порог в своих меховых унтах.
Он молча снял меховую куртку, поглядывая на нас с усмешкой.
— Не правда ли, страшноватая история? — спросил он. — Попробуйте написать, — не поверят. А у нас еще сохранилось доказательство. Вот посмотрите, это след финского ножа!
Мы увидели на спине его плотной куртки зашитый крепкими нитками прорез.
— Меня врачи вот так же заштопали. Рана была как раз напротив сердца. Чуть-чуть не достала!