Тайна за семью замками
Шрифт:
— Не можешь без меня ни минуты? — усмехнулся он, — только намекни, я весь твой.
— Нет желания.
— А мне что прикажешь делать? Как сейчас вижу твою прелестную попку в свете фонаря.
— Ты пялился на меня, когда я спускалась по лестнице? Это просто невероятно.
— В такие моменты возникает острое желание размножаться, оставить после себя след, так сказать.
— Ты невыносим, — простонала я, — давай просто помолчим.
Гриша внял, потому остаток дороги мы прошли молча. На подходе к деревне он все-таки спросил:
— Ты сейчас домой? — я закатила глаза, но он продолжил, — интересуюсь, исходя из мыслей о безопасности. Если ребятки жаждали поймать тебя, то вполне могли узнать, где ты остановилась.
— Там же Любка, — пискнула я.
— Позвони ей.
— У меня нет с собой телефона.
— Очень разумно, — похвалил меня Гриша, доставая мобильный из кармана, — номер помнишь?
Я кивнула, набрала подругу, она ответила тут же, поняв, что это я, принялась громко изъясняться.
— Василисушка, — верещала Любка в трубку, — ты где вообще? Я сижу на нервах, спать не ложусь.
— У вас все нормально?
— Вполне. Бабуля спит, мы с Сашкой чаи гоняем.
— Я скоро буду, — я повесила трубку и отдала Грише телефон.
— Значит, все в порядке, — усмехнулся он.
— Тебя это удивляет?
— Меня уже ничего не удивляет. Ладно, принцесса, вот твой дом, а мне дальше.
Гриша двинул по дороге, даже не обернувшись, хотя я, как дура, постояла, глядя ему вслед. Его беспечность и равнодушие меня задели, что если бы меня украли прямо сейчас? Тут я осознала всю серьезность ситуации и ринулась во двор. Любка встретила меня чуть ли не со слезами, ей в пору было выступать в передаче «Жди меня». Сашка сонно поздоровался и отправился спать, видимо, подруга его не отпускала, пока я не вернусь. Стоило за ним закрыться двери, как Любка тут же вцепилась в меня.
— Как все прошло?
Я рассказала о случившемся, подруга вместо ожидаемых воплей примолкла, задумавшись. Молчание затянулось, и я забеспокоилась, потому что такое за Любкой наблюдалось крайне редко.
— Что думаешь? — не выдержала я.
— Либо Гришка водит нас за нос, — ответила она, — либо появился кто-то еще.
— Это все? — язвительно поинтересовалась я.
Любка почесала затылок.
— Если неприятели в ближайшие дни не проявятся, значит, точно Гришкины проделки. Ты его соблазняешь, а он тебя, весь такой герой, ты рыдаешь у него на груди и все такое прочее.
— Никакого прочего не будет, — отрезала я.
— Я же не спорю.
— А если не Гриша, то кто?
— Лучше бы Гриша, а то всякие неизвестные недоброжелатели меня пугают, еще что дурное измыслят. Хотя что мешает Гришке поступить также?
— Думаешь, он в курсе бабулиной тайны?
— Кто знает, — Любка пожала плечами, — но неспроста же рядом крутится.
— А ты-то, — осенило меня, — слазила в Гришкин дом?
Подруга сделала кислое лицо.
— У него не дом, крепость. Все окна и двери на замках, только что ров не вырыл. Я по саду прошвырнулась, но ничего интересного не обнаружила, даже вишня и та не растет.
Я фыркнула:
— Вишня у нас теперь признак посвященных?
— Кстати, о вишне, — оживилась она, — сил хватит до Аркашки смотаться?
— А сколько времени?
— Час с копейками. Самое то, темно, и все спят.
— Боязно, — созналась я, — Гриша может не спать, а его дом напротив.
— Не будет же он с биноклем в кустах сидеть, — возразила подруга, — посмотрим, если свет не горит, можно рискнуть. Сама понимаешь, в нашем случае промедление подобно смерти.
— Тьфу, — отплюнулась я, — чего ты тут страху напускаешь?
— Я всего лишь обрисовала ситуацию.
— Ладно, пошли, — сдалась я.
Прежде чем покинуть дом, Любка замаскировала рюкзаки под нас, прикрыв их одеялами, и мы выскользнули во двор.
— А лопаты? — осенило меня.
— Я позаимствовала две лопаты у бабули, они лежали в сарае, я их перенесла в кусты, пока никто не видел.
Мы взяли Любкины трофеи и выглянули на дорогу, она утопала в темноте, вокруг стояла тишина.
— Пошли, — подтолкнула меня вперед Любка, и я посеменила, держась кустов. Света не было ни в одном доме, включая Гришин.
— Утомился наш красавчик, — отметила Любка, и мы потопали дальше, свернули направо и вскоре стояли возле задней калитки Аркашкиного дома.
Любка взялась рукой за ручку калитки, а я вдруг спросила:
— А Аркашка в доме лежит?
Рука подруги замерла, как, в прочем, и она сама.
— Ты мне это зачем сказала? — раздался через мгновенье ее грозный шепот.
— Просто в голову пришло.
— Вечно тебе что-то не то придет, что теперь делать?
— А что делать? Он же мертвый, лежит и лежит.
— Василиса, — Любка вдруг задрожала, — ты, видать, забыла, что деревня у нас не простая.
— А золотая, — поддакнула я, — но не настолько, чтобы Аркашка ожил и вышел к нам.
— Что же такое говоришь, прости господи, — Любка даже перекрестилась, хотя раньше я за ней такой набожности не замечала.
Я разозлилась, отодвинула ее в сторону и прошла во двор.
— Ты идешь? — шепнула ей, и подруга посеменила за мной, опасливо озираясь по сторонам.
— Смелости у тебя, Васька, — покачала она головой.
— Он мертвый, бояться надо живых.
Тут я поморщилась, никак общение с дедом наложило на меня отпечаток.
— Лучше никого не бояться.
— Копай, и станет не до страхов.
Я оказалась права, потому что копать — это вам не языком ворочать. Мы обкопали корни, потом пошли в глубь. Работа шла ни шатко, ни валко, я вспотела, Любка рядом тоже пыхтела, и явно не от удовольствия.
— Одного не понимаю, — просопела я, — какого черта мы вообще здесь копаем?
— Я же объясняла.