Тайна заброшенной часовни
Шрифт:
– Ну, проходите! – широко распахнула дверь гостиной хозяйка.
Друзья вошли.
– И садитесь, – первой опустилась она в старинное мягкое кресло.
– Мы, вообще-то, по делу, – с места в карьер начал Дима.
– Ну естественно, я уже поела, – не расслышав, отозвалась Наталья Владимировна. – Хотя вообще трудно назвать едой то, чем сегодня меня кормили! – добавила она по-актерски поставленным голосом.
– Вы меня не так по… – начал было растолковывать ей Дима, но в этот момент в гостиную ворвалась Филимоновна.
– Не
– Скука? – недоуменно переспросила хозяйка. – С каких это пор вам со мной стало скучно? Может, вы подыскали себе уже другое место и поэтому так скверно меня кормите?
– Фу ты, прости Господи, – посетовала Филимоновна. – Ну ничего не слышит.
– Это я не слышу? – великолепно разобрала не громкую реплику домработницы Наталья Владимировна.
– Конечно, – ответила Филимоновна. – Я ей про котлеты, а она про какое-то место.
– Нет, моя Милая! – строго воззрилась на нее Наталья Владимировна. – Вы совершенно зря поставили тесто. Я вам еще два дня назад втолковывала, что сижу на диете. И жареное, и мучное, и печеное мне сейчас совершенно противопоказано!
– Ну что ты с ней будешь делать, – буркнула Филимоновна. – Прямо какой-то испорченный телефон.
– Как – телефон испортился? – всполошилась хозяйка. – Что же вы раньше молчали? Бегите срочно в контору и вызывайте мастера.
Филимоновна проворчала, что «мастер, может, и нужен, но совсем не телефону», и, печатая по-военному шаг, оскорбленно удалилась на кухню. Ребята тряслись от безмолвного хохота. Настя украдкой вытерла слезы.
– Рыдайте и плачьте! – драматически провозгласила Наталья Владимировна. – Моя Филимоновна сходит с ума!
Из кухни тут же послышался свирепый грохот посуды. Видимо, возглас хозяйки достиг ушей преданной домработницы.
– Мало того, – перешла на доверительный шепот Наталья Владимировна. – Болезнь прогрессирует. Я даже Анечку попросила, – перевела она взгляд на близнецов, – найти мне хорошего врача. Может, ему удастся задержать развитие склероза у бедной моей Филимоновны.
Из кухни послышалось тихое, но выразительное восклицание:
– Вот я тебе покажу склероз.
Коврова-Водкина ничего не расслышала, но ребятам от этого было не легче. Их вновь одолел приступ хохота, сдерживаясь из последних сил, они корчились в антикварных креслах.
– Ну, молодежь. – Коврова-Водкина, к счастью, не замечала их странного поведения. – Какие новости?
– Новостей никаких, – очень отчетливо и громко произнес Петька, лихорадочно соображая, как ненавязчиво перейти от разговора о Филимоновне к сути дела.
– А у меня теперь главная новость – Том Круз! – величественно заявила Коврова-Водкина. – Замечательный молодой человек! А какой красавец! Как держится! Какое умение одеваться и вести себя!
– Ну поехали, –
– Утихни, пока цел, – свирепо прошептала Маша.
– Ты совершенно прав, – повернулась Наталья Владимировна к Диме. – На Тома Круза я готова смотреть с утра и до самого вечера. – И, заговорщически понизив голос, она добавила: – Если бы мне еще моя фам де менаж не мешала.
– А это еще кто такая? – уставился на хозяйку дома Дима.
– Нет, я ей не потакаю, – решительно заявила Наталья Владимировна. – Но пойдите ее переспорьте.
– Да я не о том, – повысил голос Дима.
– И потом я ее не переспорю, – вновь не расслышала Наталья Владимировна. – Это же просто какой-то кошмар! Такое упрямство, да еще помноженное на склероз.
– Если ты не заткнешься, то сейчас все нам испортишь, – шептала тем временем на ухо Диме Маша.
– Я хочу знать, кто такая фамдеменаж! – уперся Терминатор.
– Домработница по-французски, – скороговоркой шепнула сестра. – А теперь захлопни пасть и сиди тихо.
На сей раз Терминатор послушался.
– Вы понимаете, – продолжала Коврова-Водкина, – как только я первый раз увидела Тома Круза, мне немедленно сделалось ясно: это новое воплощение моего дорогого Аполлинария!
– Аполлинария? – с воодушевлением воскликнула Маша. – Как интересно.
Петька просиял: похоже, Коврова-Водкина сама перешла на нужную тему.
– Это не просто интересно, – отвечала Коврова-Водкина. – Том Круз – вылитый мой Аполлинарий в молодости!
А вы разве знали Аполлинария в молодости? – вырвалось у Насти, которая быстро подсчитала, что Аполлон Парнасский по возрасту годился Ковровой-Водкиной в дедушки. А может, даже в прадедушки.
– Увы, мы встретились с ним слишком поздно! – с трагическим видом изрекла вдова. – Но я видела множество фотографий молодого Аполлинария. К несчастью, все эти снимки сгорели в пожаре войны, когда в мой вагон влетела фашистская бомба. Мы с подругой успели выскочить в окно. Но чемодан, где лежали фотографии Аполлинария, погиб.
Видимо, после этой бомбы у нее и поехала окончательно крыша, – шепнул на ухо Маше Дима.
Сестра не удержалась и фыркнула, но Коврова-Водкина продолжала взахлеб делиться воспоминаниями и ничего вокруг не замечала.
– А спас меня, между прочим, мой незабвенный Аполлинарий, – рассказывала она. – За минуту до того, как упала бомба, его призрак явился к нам в купе и заставил нас выпрыгнуть в окно.
– Потрясающе! – всплеснула руками Маша.
– Дурдом, – раздался у нее над ухом предательский шепот брата.
Так что теперь, как ни жаль, у меня нет ни единой фотографии незабвенного возлюбленного, – продолжала Коврова-Водкина. – Но ничего, он часто приходит ко мне сам. И к тому же я с ним общаюсь, перечитывая его труды.