Тайна закрытого города
Шрифт:
***
Подойдя к своему месту в очереди, Малют кивнула соседям и встала в пустое пространство. Ещё одна странность: люди, передвигаясь, держались на расстоянии ровно таком, как если бы человек, отправившийся отдохнуть никуда не уходил.
Сколько ещё потребуется удивлений, чтобы наполниться и пойти дальше? Может, уже хватит?
Малют прислушалась к себе и вздохнула. Нет, путеводная нить странницы пока молчала. Значит, ещё не узнала Малют того, ради чего зов сюда направил. Что ж. Можно и подождать, понаблюдать
Рот. Зубастый такой.
Сверкающими клыками он готовился перемалывать тех, кто получит разрешение, пройди сквозь них. Казалось, даже чавкающие и клацающие звуки доносились, предупреждая, что ждёт будущих горожан.
Малют передёрнулась, подняла ворот свободной рубахи и вжала шею, словно улитка, желающая спрятаться от опасности. Но тут же услышала смех: звонкий, задорный.
Не она ли вызвала это веселье?
Нет. Вихрастый мальчишка кривлялся чуть впереди, изображая кружившую над поляной птицу. Люди отвлеклись на него, а Малют краем глаза заметила около ворот движение. Появились люди в чёрных костюмах, растянулись в форме улыбки и всматривались в очередь, наверное, уже выбирали, кто достоин попасть в город.
Интересно, как они принимают решения? На что обращают внимание?
В центре ладони у Малют запульсировало тепло. Вот оно! Вот ради чего странницу пригласили. Вот бы поближе подойти, услышать, о чём спрашивают ожидающих. А потом, приходя в новые поселения, рассказывать, как готовиться, если кто-то мечтает попасть в город.
Малют зажмурилась, напрягла слух, и внутренним взором так ясно увидела образы людей в чёрных костюмах, что рассмотрела даже материал их одежды: он казался таким плотным, живым, будто это не ткань, а их собственная кожа. Не видны складки, швы, потёртости от ношения. Ничего из того, что можно было заметить на любом облачении, которое за время странствий встречала Малют. Она даже провела руками по своим бриджам, желая ощутить их грубую ткань. Но стоило отвлечься на мгновение – образ людей у ворот изменился: чёрные костюмы зашевелились, будто это не одежда вовсе, а рой мелких мошек, который окружал каждого стража.
Малют поёжилась, поморгала, отгоняя видения, и склонилась к блондинке, стоявшей перед ней.
– Бррр, вы это видели?
Дама обернулась и Малют отшатнулась, уколовшись о её взгляд. Блондинка брезгливо повела плечом, поправила съехавшую с плеча шаль и смахнула рукой следы чужого прикосновения, пусть и лишь визуального. Малют захотелось тут же извиниться, что побеспокоила, но дама, скривив губы, бросила:
– Первый раз, что ли?
– Да, – ответила Малют, чувствуя, что краснеет будто ребёнок, застигнутый взрослой тётей за проступком.
Блондинка хмыкнула, убрала светлую прядь за ухо, осмотрелась и прошептала более дружелюбно:
– Не верь видениям. Они, – кивнула дама в сторону стражей, – так хотят понять насколько истинно твоё желание попасть в эту обитель… Жути нагоняют, чтобы недостойные сами разбежались – не нужны они там, не-нуж…
Фраза оборвалась. Блондинка захрипела, схватилась за горло, повалилась на землю, лицом вниз и начала извиваться в конвульсиях. Малют зажала рот, чтобы не заорать, и заморгала, надеясь, что это тоже видение, как мошки вокруг стражей, что картинка исчезнет… но та становилась лишь ярче. Руки блондинки впивались в землю, слышно было, как трещали кости пальцев, а шаль будто живая обвивала шею дамы и душила…
Малют мотала головой и пятилась, выставив руки вперёд, словно хотела отгородиться от кошмара. Но спиной упёрлась в здоровяка, стоявшего в очереди позади неё и в очередной раз удивилась: почему он никак не отреагировал? Неужели не видел, что даме… нехорошо… Малют собралась обернуться и спросить, но здоровяк мягким животом чуть подтолкнул её, будто отпружинил от прикосновения, и Малют с трудом удержалась, чтобы не упасть на булькающий остов блондинки.
– Эй! – выкрикнула Малют, оборачиваясь.
Но отшатнулась, увидев, что здоровяк смотрел в никуда пустым безжизненным взглядом. Его веки и зрачки замерли, а на коже вспыхивали красные пятна, будто кто-то бежал по нему, оставляя кровавые следы.
– Что происходит? А-а-а-а! – закричала Малют и проснулась.
Сердце колотилось. Это сон. Снова. Кошмары, видно, никогда не оставят её…
– 2-
– Ты шего ш так кришишь-то? – прошепелявила спящая у соседнего дерева старушка и поправила платок, которым укрывалась.
– Сон дурацкий, – буркнула Малют, растирая щёки, чтобы разогнать застывшую от ужаса кровь.
Ей захотелось погреться у потрескивающего поодаль костра и расплавить в языках пламени остатки сна. Малют поднялась, стараясь не шуметь, но всё же наступила на ветку. Та хрустнула, и старушка открыла блёклые глаза. В зрачках отразилась луна и затанцевали тени от веток, напоминая Малют только что виденный кошмар.
– Извините, – шепнула она, отвернулась и посеменила к огню в дальней части прогалины.
Костёр встретил гостью танцующими искрами. Малют вытянула руки, зажмурилась и вздрогнула от голоса.
– Не спится?
С подветренной стороны сидел человек, его сразу и не заметить. Языки пламени сливались с тёмным балахоном, скрывающим полностью облик. Малют даже показалось, что шёпот послышался, что это отголоски из сна или треск догорающего костра. Но человек поднял с земли длинную палку, пошевелил ею угли, подкинул пару сухих веток и жестом пригласил Малют устроиться рядом.
– Место тут странное. Но со временем привыкается…
– Скажите, зачем вы хотите попасть в город? – перебила Малют, устраиваясь на согретой огнём земле.
Человек вздохнул и поворошил снова угли. А Малют прижала к груди колени и краем глаз разглядывала соседа, но балахон с капюшоном мешал: невозможно было понять мужчина это или женщина, определить возраст. И голос приглушённый, с хрипотцой сбивал. Так мог бы говорить и старец, и юноша, да и девицы иногда так общались, когда поведывали страннице тайны. Малют наслаждалась теплом костра и ждала, чувствовала по дыханию, как собеседник мысленно подбирал слова.