Тайна замка Вержи
Шрифт:
– Я все сделаю. Я все сделаю, обещаю!
Дрожащие пальцы прикоснулись к распятию на груди.
– Я расскажу ему. Клянусь.
Она не оборачивалась, но знала: из темноты на нее кто-то смотрит.
– Я… скажу… правду.
Шелест шторы – и ощущение леденящего взгляда исчезло.
Алиса выдохнула. Слезы принесли бы облегчение, но плакать она не умела – только кричать от ярости и бессилия.
У нее не осталось выбора. Завтра она пойдет к Гуго и признается во всем.
Что сделает муж, предсказать невозможно. За долгие годы Алиса так
«Я его совсем не знаю», – с трепетом подумала Алиса.
«Его – нет, – возразила она самой себе, – но я знаю его любовь. Гуго меня любит. Он будет милосерден».
Из окна повеяло прохладой и сладостью ночных цветов. Тень исчезла, успокоенная ее клятвой.
Алиса вернулась к постели, по-старушечьи шаркая. Но теперь, когда решение было принято, ей стало легче.
На столе в бокале чернело вино. Она и не заметила, когда Магда налила его. Кормилица обо всем заботилась тихо и незаметно – не женщина, а добрый дух, оберегающий питомицу.
Алиса де Вержи плохо понимала, как можно испытывать благодарность к слугам. По одному только праву рождения графиня была вознесена настолько высоко, что любое проявление заботы воспринимала как должное.
Но во время приступов ее охватывал непреодолимый страх. Она чувствовала себя уязвимой и беззащитной, точно улитка без ракушки, и везде ей чудились зависть и злость. Даже преданная старая кормилица, казалось, ждала подходящего случая, чтобы вдоволь поглумиться над больной.
И чтобы задобрить возможных врагов, графиня не скупилась на добрые слова и благодарность.
Венсану Бонне такое объяснение никогда не пришло бы в голову. С наивностью, делающей ему честь, он полагал, что страдания обнажают в графине лучшие качества. И был бы сильно удивлен, узнай, что его всего лишь пытаются умилостивить, как и старую служанку.
«Не забыть поблагодарить Магду завтра утром», – подумала Алиса все с тем же суеверным страхом перед здоровыми.
И выпила вино, не смакуя.
Она почувствовала привкус слишком поздно. На дне оставалось лишь несколько глотков.
Сдавленно вскрикнув, Алиса отшвырнула бокал. Хрусталь со звоном разбился о балдахин, и луна хищно вспыхнула на гранях осколков.
– А-а! А-а-а-а!
Выбежавшая из своей комнаты Магда с ужасом увидела, что графиня хрипит, стоя на коленях возле кровати.
– Ваша милость!
В глазах Алисы потемнело. Комната, светильник, пятно кровати, фигура Магды – все заволоклось черной пеленой. Схватившись за грудь, разрываемую трепыхающимся сердцем, она из последних сил выдохнула:
– Бонне… лекарь…
Венсан долго не ложился. Он обдумывал, как проникнуть в покои начальника охраны. Некоторые способы давали ему возможность беспрепятственно попасть внутрь, другие – так же беспрепятственно выйти. Но найти способ, который сочетал бы в себе то и другое, лекарю до
От замысла отравить стражника он отказался сразу. И не человеколюбие было причиной. Спрятать в узких коридорах бесчувственное тело не легче, чем загнать лошадь в колодец.
Венсан набросал план галереи и сердито покусал кончик пера. Допустим, он заберется по стене, как не раз проделывала Птичка. Но окна Медведя забраны прочной решеткой. Дымоходная труба? Будь он кошкой или крысой, об этом можно было бы поразмыслить. И то нельзя исключать, что в камин к удивленному Пьеру, решившему погреться у огня, свалилось бы хорошо прокопченное животное.
В конце концов он решил, что ни к чему изобретать новое, когда есть старая испытанная дверь. Но под каким предлогом попасть к начальнику охраны в его отсутствие?
Венсан задумался, являются ли пара ливров достаточно веской причиной для стражника, чтобы закрыть глаза, когда мимо него совершенно случайно будет проходить лекарь Бонне.
От размышлений его оторвал пронзительный крик, донесшийся из замка.
На этот раз столпившиеся в галерее люди молчали. Не плакали, не бормотали, не молились. Но тишина была страшнее воплей.
При приближении лекаря все так же молча расступились.
Венсан сделал глубокий вдох, прежде чем перешагнуть через порог, и нырнул в нестерпимо густой аромат лаванды.
Графиня де Вержи, до подбородка закрытая простыней, лежала на ковре, остекленевшими глазами глядя в открытое окно. Старая Магда с перекошенным лицом сидела на полу возле кресла, перебирая рассыпавшиеся черные волосы графини. Венсан посмотрел на служанку и сострадательно отвернулся.
Встрепанный маркиз де Мортемар в одной ночной рубашке что-то тихо говорил Гуго де Вержи. Граф молчал. Его остановившийся взгляд был устремлен на высунувшуюся из-под простыни руку.
За окном мельтешили факелы, растянувшиеся огненной цепью по всей внешней стене. «Ищут убийцу», – понял Венсан.
И только тогда заметил четвертого человека в комнате покойной.
Пьер Рю застыл возле окна, сжав в кулаке край портьеры. Казалось, он даже не дышит. Венсану вспомнились рассказы Николь о горных троллях, каменеющих при первом луче солнца.
– Ваша милость…
Граф Гуго де Вержи с трудом оторвал взгляд от руки Алисы.
– А, это вы, Бонне…
Он провел ладонью по лбу и осмотрелся, будто ища кого-то.
– Бонне, сделайте все, что нужно, – распорядился Жан Лоран и вновь дотронулся до плеча графа. – Гуго, друг мой, вы здесь ничем не поможете. Она уже в объятиях господа.
– Где священник? – тихо спросил Гуго.
– За ним послали.
– Хорошо. Хорошо…
Лекарь опустился на колени возле тела. Синие пятна на белоснежной коже – как следы, оставленные лапами маленького зверька.
Он незаметно огляделся вокруг. Так и есть: пятно от разлитого вина, осколки бокала. Под кроватью поблескивает донышко закатившейся бутылки. Алиса цеплялась за столик…