Тайна «зеленого золота»
Шрифт:
В спичечной коробке у Дениса живет жук. Жук большой, толстый, как дубовый желудь, с цепкими сильными лапками. Жука Денис назвал Яшкой-таракашкой.
Если положить спичечный коробок с жуком под подушку, то все равно слышно, как он по стенкам скребет лапками.
Все ребята уговаривают Дениса выпустить жука на волю. Но Денис выпускать его не хочет. Денис говорит, что таракашка-Яшка — вредный, майский жук. Что Яшка зароется в землю и будет есть корни у дуба.
Мы не поверили Денису и спросили у Елены Владимировны. Воспитательница сказала, что не сам майский жук вреден, а его толстая, жирная, лохматая, похожая на гусеницу личинка. Личинка живет в земле несколько лет, питаясь маленькими корешками деревьев.
— Вот видишь, Денис, твой таракашка-Яшка не вредный. Ты его выпусти. Пусть летает.
— Пусть, — нехотя соглашается Денис и открывает коробок. Но жук не вылетал. Он, наверно, задохнулся в тесном спичечном коробке и умер.
В этом году с нами на даче живет петух по имени Кококор. Кококор — вредный-превредный! Чаще всего он ходит около курятника. Злые петушиные глазки так и зыркают по сторонам. Лапы у Кококора крепкие, пальцы длинные, с когтями, а клюв желтый и горбатый.
Как завидит Кококор чужого, со всех ног бежит и норовит сзади в пятку клюнуть. И зачем ему чужая пятка? Клевал бы себе корм, землю лапами разгребал, на дороге в песке купался бы, как все куры! Так нет же! Ходит, ищет, какой бы вред сотворить! А если завидит другого петуха, перья у Кококора дыбом встают! «Ко-ко-ко!» — закричит Кококор и давай драться. Только перья во все стороны летят. Другие петухи в гости к нам не ходят. Кококора боятся. Нехороший петух, недружный!
Раз насыпали мы корма в кормушку. Куры подбежали, клюют да похваливают: «Ко-ко-ко! Ко-ко-ко!»
А Кококор выхватил кусок, оттащил подальше от кормушки и кричит: «Крх! Крх» — сам вроде не ест. Вроде кур зовет. Куры подбежали, спрашивают: «Ко-ко-ко? Ко-ко-ко?»
«Крх!» — отвечает Кококор, а сам все и склевал.
Все куры как куры. А вот курочка-пеструшка страшная крикуша. У курочки-пеструшки есть сыночек. Курочка сидела на гнезде, высиживала десять яичек. А из скорлупок вылез один только цыпленок по имени Кокс.
— Поэтому, — говорит тетя Маша, наша повариха, — у курочки-пеструшки характер испортился.
Цыпленок Кокс бегает за мной по пятам, учится кричать. Но у него пока не получается. Все «кокс» да «кокс»!
А курочка-пеструшка целый день только и делает, что караулит сыночка, кормит да под крыло прячет. Кокс подрос, ему охота с другими цыплятами поиграть, а курочка-мама не дает! Чуть что — и клюнет в хохолок приятеля Кокса. Благо некому заступиться. Все цыплята ведь инкубаторские.
А как найдет курочка зернышко, то такой крик поднимет, что в другой деревне слышно. Зернышко сыночку подкладывает.
Растет Кокс, с маму ростом стал, а курочка все его
— Плохо, когда у мамы один цыпленок! — говорит Димка.
— Нет, хорошо! — спорит Катя. — Мама ему все отдает.
— А хорошо ли? — спросила воспитательница, открывая в спальне форточку. Все загалдели, заспорили.
— Тише, тише! Нашли время кричать! Спать пора, — Елена Владимировна встала в дверях. — Завтра проснетесь и поговорим.
— В прошлом году в городе было много полосатых мух! — сказал Димка, облизывая перепачканные в варенье пальцы. — Я раз ехал с мамой в троллейбусе и видел, как на остановке влетели две такие мухи. Полосатые мухи сначала сели на потолок, а потом стали приставать к одной девчонке. Девчонка отмахивалась от них, а девчонкина мама говорила: «Опять, сластена, варенье лизала?»
— А при чем тут варенье? — доедая сладкий пирожок, спросил Димка.
— Мухи на вкусное всегда садятся, — деловито высказался маленький Павлик. — Вот видите, я не умылся после полдника, и ко мне муха тоже пристала.
— Вот-вот! — закричал Димка. — Та же, полосатая, как и в троллейбусе! Кыш, пошла!
Но муха не улетала. Она стала кружиться над Димкой. Вдруг муха вцепилась в Димкин палец и больно укусила.
— А-аааа! — завопил Димка. — Кусается!
Зажав в кулаке укусанный палец, Димка помчался к воспитательнице.
— Ох уж эти осы! — вздохнула Елена Владимировна, рассматривая укушенное место. — Сейчас жало вытащу. Потерпи. — И Димка терпел. Потом Елена Владимировна намочила носовой платок водой и приложила к распухающему Димкиному пальцу.
— А-а! — снова завопил Димка. — Полосатая, а кусается!
— Пройдет, — успокаивала Елена Владимировна Димку, поглаживая ладонью по голове, — Я сколько раз говорила, нельзя брать варенье пальцами. Надо ложечкой брать. И руки мыть. Оса на сладкое летит. Она не виновата, ей осиный мед надо на зиму заготавливать. Зима длинная, холодная. Много еды потребуется.
— Ну и пусть заготовляет! На то цветы есть! — всхлипывал Димка. — А зачем на палец лезть? Мало ей цветов, так кусаться давай! Да?
Вчера был такой сильный дождь, что крот в земле утонул. Он лежал на дорожке брюшком вверх, сложив на животе лапы.
Лапы у крота похожи на наши руки, только ладошки у самой головы. Нос — как у хрюшки пятачком, а глаз нет.
Нам было очень жалко крота. Как же он так оплошал?
Мальчишки выкопали ямку, и мы его похоронили.
У колышка, на длинной веревке, стоит привязанный бычок. Он черный, с белыми пятнами и кудрявый. Ла лбу у бычка в завитушках челка. Глаза как большие сливы, а на веках настоящие белые ресницы. Только нос у бычка почему-то мокрый.