Шрифт:
Александр ТАРАСОВ
Тайна жидкого золота
Документальный детектив
Лиха беда начало...
Тишину в прихожей нарушила пронзительная трель "механического соловья", будто палец беспардонного посетителя приклеился к кнопке звонка. Хозяин "хаты" нехотя оторвался от телевизора и пошел открывать дверь позднему гостю. - Золото почти задаром, художник-полуночник, не нужно случаем?
– вместо приветствия весело спросил Вячеслав Красов у Николая Фадеева, проходя в квартиру соседа по лестничной площадке. Тридцатилетний работник ОреховоЗуевской художественно-производственной мастерской Фадеев, получивший от сверстника - отводчика живописного цеха Дулевского фарфорового завода Красова дружеский титул "полуночника", с видимой натяжкой засмеялся в ответ: - Кто же, "живописец", от дармового золота в наше время отказывается... Тогда Вячеслав из принесенного с собой целлофанового пакета вытащил увязанную в один узелок ветошь, перепачканную в какой-то темной, наподобие мазута, жидкости, и протянул тряпицы приятелю: - Коли так, то бери мое золотишко. Кому-кому, а тебе не жалко по дешевке уступить часть моих запасов. Ошарашенный Фадеев уставился на пришедшего и присовокупил без обиняков: - Ты, Славик, спятил, что ли: вместо благородного металла подсовываешь мне хлам. Нашел времечко для дурацких розыгрышей!.. Невозмутимый отводчик снисходительно усмехнулся: - Эх ты, художник-полуночник, простых вещей в школе не усвоил. Запомни на будущее одну известную народную мудрость: не все то золото, что блестит. Коллега-то твой Юрка Наумов куда как сообразительнее. Эти невзрачные тряпичные обрезки, которые ты изволил обозвать "хламом", на самом деле драгоценны. - Это почему же?
– поинтересовался сбитый с толку сосед. - Так-то оно лучше будет, сударь,- смилостивился над недоумевающим собеседником Красов.- Объясняю для непосвященных: ты видишь перед собой не что иное, как золотосодержащие отходы фарфорового завода, остающиеся
– задал риторический вопрос Красов и, затянувшись сигаретой, продолжил:- Есть опробованный на практике эффективный способ металлизации жидкого золота посредством выпаривания и добавления некоторых химикатов. Заключительная стадия обработка полученного чернородного слитка "царской водкой", после чего выплавленный состав приобретает характерный желтый цвет. - И последнее, Слава,- отводя глаза в сторону, смущенно выдавил из себя Фадеев.- Скажи мне, пропажи золотосодержащих отходов на фарфоровом заводе никто не хватится? - Ей-богу, ты, Колька, ведешь себя, как пугливый ребенок,- сделал обиженное лицо Вячеслав.- У нас не то что золотосодержащие отходы, а даже сам препарат жидкого золота при желании можно с завода выносить, и никто этого не хватится, так как контроля за его расходованием практически нет. У многих художников практически ежедневно бывают излишки препарата, а если к этому стремиться специально. то нет ничего проще: чтобы линия отводки получалась потоньше, а, значит, и меньше расходовалось жидкого золота при декорировании фарфорового изделия, нужно всего-навсего перетянуть кисточку проволочкой или просто-напросто слабее надавливать ее при золочении поверхности... - Ладно, будем закругляться,- добавил он.- Готовь ручку и бумагу - тебе, художник-полуночник, нужно записать последовательность промежуточных этапов в ходе заветного превращения жидкого золота в "презренный металл"... На следующий день Фадеев принес золотосодержащую ветошь на работу, и посвятил во вчерашний обстоятельный разговор Наумова. Юрий дотошно все выспросил у Николая, после чего они начали пережигать тряпки. При следующей встрече с Красовым Фадеев попросил поставщика особого сырья в дальнейшем самому пережигать ветошь, резонно сославшись на то, что в мастерской этого делать нельзя, так как приходящие в их скромный государственный "офис" заказчики могут обратить внимание на паленый запах после "горячего старательства". Вячеслав согласился и напомнил, что их уговор остается в силе: за один грамм золотосодержащей золы выплачивается два рубля. Из переданных Красовым с августа 1968 по март 1969 года золотых отходов Фадееву и Наумову удалось выплавить слиток весом двадцать три грамма. Первая сделка для дебютирующих дельцов-валютчиков закончилась большим конфузом: орехово-зуевские "старатели" предложили трехграммовую золотую бляшку зубному технику местной поликлиники Римме Максимцевой и та купила ее за... семь рублей, так как больше денег в ее кошельке не оказалось. В начале 1969 года Николай и Юрий рискнули еще раз проверить свои предпринимательские способности и вдругорядь остались более довольными: в соседней - Владимирской - области они сбыли цыганам золотой двадцатиграммовый слиток за сто рублей. Но лиха беда начало...
"МОНЕТНЫЙ ДВОР"
Весной 1969 года в Орехово-Зуеве остался один "художник-алхимик" Николай Фадеев. С Юрием Наумовым случилась небольшая жизненная неприятность - компаньон тридцатилетнего "старателя" народным судом был за злостное хулиганство осужден к четырем годам лишения свободы. После отсидки неунывающий Наумов возвратился в любимую фирму-кормилицу в 1973 году и, крепко обнявшись с Фадеевым, осведомился у верного друга: - Ну, как ты тут без меня жил? Наверное, много ел-пил и ни о чем не тужил... Фадеев непритворно вздохнул: - Эх, Юрка, Юрка, если бы не жидкое золото, то плохо бы мне было все это время. Наумов непонимающе уставился на одногодка: - По-моему, ты должен от радости на голове стоять, раз нашел постоянный рынок сбыта. - Да, все это так,- подтвердил бесхитростно Николай,- за исключением одного обстоятельства. Теперь у меня слишком большой круг поставщиков сэкономленного жидкого золота, настолько большой, что в одиночку мне и за десятилетку его не переработать. - Нашел же отчего впадать в панику,- с досадой попенял подпольному "цеховику" его сотоварищ.- Было бы золото, а что с ним делать - всегда придумать можно. Весь мир знает, что у художников головы светлые: не только фантазии, но и умных идей нам не занимать...
Прошло немного времени, и вскоре в мастерскую зачастил некий Равиль Ниязов, перешагнувший роковой божественный возраст - тридцатитрехлетие. С лета 1975 года Равиль за бесценок начал скупать у заводских "золотых несунов" препарат в огромных количествах, благо сговорчивые воры, набившие руку на сверхэкономичном золочении фарфоровых изделий, за украденные излишки не просили у самого респектабельного оптового покупателя и десятой части нарицательной стоимости жидкого "золота-сырца". Нашел общий язык Равиль и с Николаем и Юрием, которые стали ему реализовывать львиную часть своих золотых запасов как в жидком, так и в твердом виде. Первым решился идти ва-банк ради сверхбарышей Наумов. Юрий втайне от всех начал заниматься разработкой способа изготовления золотых монет под царскую чеканку, так как реализовывать состоятельным "нумизматам" отштампованный товар повышенного спроса не только выгоднее, но и гораздо безопаснее, чем в слитках. Начинающий фальшивомонетчик был по-своему талантливым человеком, и поэтому он быстро сообразил-таки, что для воплощения задуманного вполне сгодится электрогальванический метод получения матриц и пуансонов - форм для штамповки монет. Для экспериментов Наумов попутно раздобыл подлинный золотой царский червонец - образец будущих ретро-подделок. Поняв, что одному ему все же не справиться со столь невообразимо сложной в материальном и техническом отношении задачей, Юрий обратился за помощью к орехово-зуевскому "авторитету по золотым вопросам". Последним, как нетрудно догадаться, в здешней округе единодушно считался Равиль. - И что конкретно требуется от меня изобретателю "печатного станка"? без лишних предисловий спросил он у художника. - Прежде всего мне хотелось бы услышать главное: ты, Равиль, имеешь намерение помочь мне лишь в материальном плане или хочешь вступить в... творческое содружество? - К твоему сведению, Юрий, в этой голове тоже кое-что имеется,- постучал себе указательным пальцем в лоб Ниязов.- Поэтому и хочу на равных участвовать в создании оборудования. - Тогда давай разделим обязанности,- заявил воспрянувший духом Наумов.- Я буду заниматься моделированием пресса, с помощью которого можно было бы получать оттиски с изготовленных матриц. За тобой, само собой, остается финансирование всех подготовительных работ в дополнение к моим невеликим материальным возможностям. Но это еще не все: нужно достать несколько золотых монет царской чеканки, которые послужат нам опытными образцами. Думаю, по душе тебе, Равиль, придутся и другие творческие поручения. Ниязов времени даром не терял - раздобыл две золотые монеты достоинством в десять рублей каждая и одну пятирублевку в таком же "твердом казначейском исполнении". И даже больше того: Равиль принес в мастерскую небольшое приспособление для забивания дюбелей, которое после малосущественной реконструкции удалось превратить в миниатюрный пресс. Напоминал он пушку с длиной ствола около двухсот миллиметров, разве лишь с той разницей, что в мини-орудии снаряд заменял поршень, приводившийся в движение взрывом строительного пиропатрона. Полученный эффект превзошел все ожидания: поршень ударял по матрице, производил работу - на металле оставался четкий оттиск оригинала. Воодушевленные компаньоны и последнюю загвоздку, казалось, устранили играючи: для нанесения гуртовой надписи на монеты сконструировали приспособление в виде обжимных колец. Текст на кольцах выгравировал непосредственно Наумов. Но тут вышла непредвиденная осечка: надпись на гурте монет не выдавилась. - И что дальше будем делать?
– протянул озадаченный Равиль. Изобретатели-самоучки собрали и провели испытание нового приспособления. На этот раз эксперимент завершился успешно. Изготовив два комплекта оборудования для выпуска поддельных золотых монет под царскую чеканку, Наумов и Ниязов начали "отстреливать" червонцы один за другим. Через пару лет эйфории у золотых теневиков поубавилось, особенно у Юрия, которому не терпелось поскорее заработать денег на новую автомашину и будущую красивую жизнь, а вместо этого приходилось иной раз и в долги залезать для продолжения рискованных изысканий. Тем более пиропресс имел много конструктивных недостатков, вследствие чего быстро лопались матрицы. Да и "рекламирование" своей деятельности громкими выстрелами тоже не оченьто нравилось основателям конспиративного Орехово-Зуевского "монетного двора". Ранней весной 1979 года Наумов привез к Ниязову комплект деталей для нового пресса, где должен был использоваться иной принцип теплового расширения металла. В гараже Равиля сорационализаторы, не мешкая, собрали чудопресс и... огорченно опустили руки. Убедились, что работать экспресс-машина не будет, так как не хватает мощности. Впрочем, неудача только раззадорила Наумова, и спустя несколько деньков Ниязов уже вникал в его очередное рацпредложение: - Равиль, напрочь отвергать закапризничавшую конструкцию, на мой взгляд, нецелесообразно. Я рекомендую тебе вставить в нее железнодорожные домкраты. - Это что-то новенькое,- присвистнул от удивления Ниязов.- Но я... я попробую выжать из этой идеи полезный технический максимум. Видно, Ниязов что-то недоучел и, когда он в своем гараже-лаборатории вместе с Наумовым и его приятелем испытывал новый пресс с одновременной работой трех локомотивных домкратов для увеличения силы давления, произошел взрыв. От разорвавшейся втулки Равиль получил ранение руки, но это, как ни странно, не остудило его пыл. Но и использование в прессе четвертого домкрата желанного результата не обеспечило: мало того, что еще раз прогремел незапланированный взрыв, так и золотые заготовки получились на редкость "бракованными" - с очень нечеткими оттисками. - Какие будут предложения?
– поинтересовался у Равиля "идейный организатор". - Пожалуй, нужно изготовить один мощный гидравлический пресс,- выдвинул новый проект Ниязов. - А что,- начал Наумов со своего любимого выражения,- в этом есть какое-то рациональное зерно. Я берусь сделать чертежи. - У меня есть на примете заводской умелец экстракласса. Сорационализаторы через короткий промежуток времени собрали гидравлический пресс, с которым не без основания связывали свои главные надежды. Пробная партия монет была отштампована без сучка и задоринки Наумов и Ниязов своего добились. Орехово-Зуевский "монетный двор" отныне вышел на качественно иной уровень тиражирования золотого обмана.
Следствие ведут знатоки
Удачливым подмосковным старателям не приходилось промывать горы песка вожделенных желтых крупиц и граммовых самородков ради, а золото попрежнему в их руки... текло литрами. Однако накануне открытия Игр Олимпиады-80 в Москве милиция в столичной области вышла на след местного крупнейшего золотого прииска. Первой в поле зрения милицейских работников попала одна из отводчиц, у которой при проверке вдруг обнаружилась недостача почти двух килограммов препарата. Начальник Ликино-Дулевского отделения милиции капитан Борис Чанкин и инспектор ОБХСС Виктор Щербаков отправились в "золотую казарму", как здешние жители прозвали общежитие отводчиц. В комнате подозреваемой были найдены два литровых флакона с темной жидкостью - золотосодержащим препаратом. Так начиналось расследование громкого "миллионного дела" о хищениях жидкого золота на Дулевском фарфоровом заводе. Несмотря на "почетную олимпийскую нагрузку" министерства, сотрудников подмосковной милиции попросили приехать с уникальными вещественными доказательствами в Москву на улицу Огарева, 6, где в то время находилось МВД СССР. Руководство, получив подробную информацию о предполагаемых масштабах орехово-зуевской "золотой лихорадки", дало "добро" на привлечение высококлассных помощников - опытнейших специалистов из Главного следственного управления. Почуяв неладное, сообщники беспрецедентной аферы стали поспешно избавляться от явных улик своей преступной деятельности, но уже было поздно. При обысках у незадачливых сообщников без особого труда были найдены в буквальном смысле золотые вещдоки. Однако даже видавших виды сыщиков поразил размах махинаций "крестного отца" подпольного золотого промысла. Из тайников скромного советского служащего Равиля Ниязова милиция изъяла ценностей на общую сумму свыше миллиона рублей, в том числе более семи килограммов фабричных золотых пластин (стоимость по госрасценкам свыше 332 тысяч рублей), 1129 штук поддельных золотых монет с содержанием в них 8319 граммов чистого золота (свыше 374 тысяч рублей), более трех килограммов шестисот граммов лома золотых ювелирных и бытовых изделий и золотосодержащего порошка (свыше 106 тысяч рублей). Всего с января 1978 года по июнь 1980 года Ниязов изготовил для перепродажи с целью наживы 1494 поддельных николаевских червонцев и 1 золотую монету 5-рублевого достоинства. Причем русский рубаха-парень Наумов участвовал в штамповке лишь 140 "царских дензнаков". Своему дяде-азербайджанцу Равиль успел сбыть всего 366 поддельных золотых монет за 182 тысячи 625 рублей. Оставшиеся "николаевки"-фальшивки Ниязов намеревался перепродать почти за 621 тысячу рублей, но не успел этого сделать по той простой причине, что был арестован. Суд воздал "действительным членам" валютного преступного сообщества по заслугам. И все-таки не упоминанием о закономерном и справедливом торжестве Фемиды хотелось бы завершить этот криминальный детектив с историческим подтекстом. Как жаль, что энергия и неиссякаемый интеллектуальный потенциал наших соотечественников порой расходуется впустую, а в худшем случае, как в орехово-зуевской "золотой эпопее", их самодеятельное творчество расценивают "эксперты" в народном суде по соответствующим статьям Уголовного кодекса. Хотя эти бедовые изобретатели и им подобные неприкаянные рационализаторы золотые горы могли бы построить для государства, если бы они могли своевременно почувствовать с его стороны горячую заинтересованность и, естественно, материальную поддержку. Лучше было бы, если бы такие дела заканчивались авторским свидетельством, а не судебным процессом,