Тайна Животворящего Креста
Шрифт:
– Нет, – покачал головой Сергей Геннадьевич. – Иезуиты всегда были достаточны умны и никогда полностью не доверяли бумаге. К сожалению, самое интересное Фортис, надо полагать, обсуждал с кардиналом при личных встречах.
– Н-да… Понятно, – разочарованно протянул Липатов и тут же задал следующий вопрос: – А кто послал бандитов в мою квартиру? Это вы знаете?
– Пытаемся выяснить, но пока безуспешно, – развел руками Сергей Геннадьевич.
– Хм… Жаль. Но кто же тогда их перестрелял?
Я думал, что и на этот вопрос Сергей Геннадьевич ответит отрицательно, но он неожиданно оживился:
– А вот на этот вопрос я вам могу дать положительный ответ. Да,
Сергей Геннадьевич вдруг остановился на полуслове и замер. Похоже, что он высматривал что-то или кого-то за нашими спинами. Я хотел оглянуться, чтобы увидеть, на кого или на что он так странно смотрит. Но не успел. Раздался странный звук, нечто вроде «ху-у-п». Сергей Геннадьевич приоткрыл рот, издав звук, который бывает при отрыжке, и осел. Именно слегка осел, а не сполз, потому что кое-что мешало ему сползти на пол с дивана или упасть в сторону. Из его груди торчало оперенье стрелы. Да-да, именно стрелы! Стрелы для лука или арбалета – деревянной стрелы с красным пластиковым оперением.
Глава 12
– Боже мой! – услышал я голос Липатова. Сам я не мог произнести ни слова: меня словно парализовало от ужаса, вызванного внезапной смертью, произошедшей рядом. А Сергей Геннадьевич был мертв, вне всяких сомнений. Выстрел был точен: он прожил не более нескольких секунд после того, как стрела пробила ему грудь.
– Боже мой! – повторил Липатов уже громче, и его голос вдруг перешел в характерный звук экстренно опорожняемого желудка. Смесь кофе и маффинов хлынула на стол. И вот тут, наконец, дружно завизжали посетительницы кофейни.
Прошло две недели после гибели Сергея Геннадьевича. Тот ужасный день не то что стал забываться, но воспоминания о нем уже не заставляли содрогаться от ужаса. Один раз я посетил следователя и дал показания. Следователь их запротоколировал, задал несколько вопросов: о моих отношениях с покойным и с Липатовым; не подозреваю ли кого-либо… В общем, у меня сложилось впечатление, что следствие так и застрянет на месте, как это случилось с двойным убийством на квартире Липатова. И вдруг однажды раздался звонок от неизвестного абонента.
– Мечислав Мстиславович Булгарин? – донесся из телефонной трубки уверенный мужской баритон. – Вас беспокоит следователь Отдела по расследованию особо важных дел Следственного управления Следственного комитета по Москве майор юстиции Фролов Юрий Петрович.
– Э-э… Простите, кто? – промямлил я. Внезапный звонок следователя сам по себе неприятен, а уж расследующего особо важные дела – так вообще вызывает если не шок, то по меньшей мере глубокое замешательство. Так что мой глупый вопрос вполне простителен, поскольку из-за вышеупомянутого замешательства я не совсем расслышал фамилию звонившего.
– Следователь Юрий Петрович Фролов, – терпеливо повторил собеседник. – Прошу вас подъехать завтра к десяти часам утра ко мне в Балакиревский переулок, дом 23.
– Да, но я уже давал показания следователю… – начал было я, но собеседник уже дал отбой: видимо, следователь считал, что гражданин обязан бежать по его вызову сломя голову и извинением неявки может быть только смерть – желательно подтвержденная помимо свидетельства о смерти показаниями двух свидетелей. Впрочем, завтрашнее утро у меня было свободно, так что без пяти минут десять я уже входил в кабинет следователя Фролова. Надо сказать, что я был не в лучшем расположении духа. Чтобы добраться до Балакиревского переулка к десяти, мне пришлось выйти из дома в восемь часов утра. Через двадцать минут я вошел в вестибюль метро, куда стекались
Следователь уточнил мои данные, затем задал вопрос о том, в каких отношениях я находился с покойным Сергеем Геннадьевичем.
– Меня об этом уже спрашивал прежний следователь, ваш коллега из Следственного отдела Южного округа, – не удержался я от ехидного замечания. – Все мои показания есть в деле. Неужели нужно спрашивать по десять раз? Вы что, хотите поймать меня на противоречиях?
Я не собирался своим вопросом «срезать» следователя, но вот своим ответом он меня точно «срезал».
– Вообще-то здесь вопросы задаю я, но для вас я хотел бы сделать исключение и позволить задавать вопросы мне.
Я с недоумением и подозрением воззрился на него, а следователь невозмутимо, словно не замечая моего замешательства, пододвинул ко мне пепельницу.
– Можете курить, Мечислав Мстиславович. Правда, курить в кабинетах запрещено, но что это за правила, из которых не бывает исключений? Не так ли?
Я почувствовал себя окончательно сбитым с толку и, хотя мне чертовски хотелось закурить, пробормотал:
– Нет, спасибо… Бросаю.
– И правильно, – согласился следователь. – Вообще-то я хотел спросить у вас кое-что не для протокола. Вы пишете детективные романы и являетесь помощником частного детектива. То есть, в общем-то, вы в теме и знаете, чем отличается следователь районного отдела СКП от следователя Следственного управления города Москвы. Вот я и хотел спросить: а вас не удивляет, что делом об убийстве Сергея Геннадьевича Загоруйко занимается следователь Отдела по особо важным преступлениям Следственного управления Следственного комитета Прокуратуры города Москвы?
– Я так понимаю, что обнаружились обстоятельства, которые побудили передать дело наверх, – предположил я. – Может быть, покойный Сергей Геннадьевич приходится родственником Генеральному прокурору?
– Представьте, никоим образом не приходится, – сдержанно улыбнулся следователь Фролов. – Просто руководство решило объединить два дела: о двойном убийстве в квартире гражданина Липатова и об убийстве в кафе «Старбакс». Догадываетесь, почему?
– Наверное, потому, что в обоих делах фигурирует господин Липатов, – высказал я лежавшую на поверхности догадку.