Тайная дипломатия
Шрифт:
– Андрей Анатольевич, вначале мне нужно посоветоваться с Наташей, – твердо сказал я.
– Как скажете, – погрустнел старый граф. – Но я не сомневаюсь, какой совет вам даст моя дочь. Законы старого мира для вас ничто… А если уж совсем честно, то и для меня тоже. То, что старый мир будет разрушен, стало ясно после вступления России в Антанту. Я сознавал, что дело идет к войне, и категорически выступал против, но мое мнение мало кого интересовало. Мой перевод в Париж, по сути, почетная отставка, а за год до войны – уже окончательная, с сохранением мундира и пенсии. Хм… Кто бы мне теперь выплачивал эту пенсию? Советская
– Вы были против войны? – удивился я, пропуская мимо ушей вопрос о пенсии. Судя по квартире и картинам, мой будущий тесть и так неплохо устроился.
– Любой здравомыслящий человек понимал, что Россия проиграет эту войну при любом раскладе. Даже если бы империя осталась существовать и в составе Антанты победила, вопрос с проливами все равно бы не решился. Обещаниям англичан и французов верит нельзя, Европе не нужна сильная Россия, это очевидно. А пресловутый Восточный вопрос? Да кому он нужен, по большому-то счету? Россия считала себя в праве вершить судьбы балканских народов, влезать в тамошние передряги, посылать своих сыновей на смерть. Зачем? Мне казалось, что вначале следует навести порядок у себя, а уже потом лезть в чужие края. Но самое страшное случилось бы, если бы Россия получила проливы. – Я вытаращился в немом изумлении, со школьной скамьи помня, как жаждала моя страна решить Восточный вопрос. – Если называть вещи своими именами, свободный проход через Босфор и Дарданеллы нам необходим из-за нашей бедности. Мы продаем зерно, это замечательно, но нельзя, чтобы благополучие государства основывалось только на продаже сырья. Допустим, мы получили контроль над проливами, а что дальше? А дальше, Россия так и осталась бы аграрной державой, потому что государство потеряло бы стимул развивать промышленность.
В словах Комаровского есть зерно истины, но я не стал ни спорить, ни соглашаться. Кто знает, как бы оно повернулось, получили мы проливы? Сам я не знаю, а фантазировать можно до бесконечности. На сегодняшний день имеется факт, что проливы не наши, а гадать… Нам еще на первом курсе истфака говорили, что история не имеет сослагательного наклонения.
Я бы с удовольствием послушал рассуждения дипломата Российской империи о природе и характере Первой мировой войны, авось, узнал бы какой-нибудь секрет русской дипломатии, но явилась горничная, и мы пошли ужинать.
За стол меня усадили рядом с Наташей. Кажется, она уже проплакалась, хотя глаза оставались красноватыми. Я отчего-то начал волноваться, потому тихонько шепнул ей на ушко: «Когда руку просить?», она одними губами ответила: «Когда скажу», и я успокоился и мог теперь внимательно следить: какие вилки берет Наталья, чтобы не перепутать. Этак возьмешь вместо вилки ложку, а тебе дочку замуж не отдадут.
Ужин, по моим представлениям, мог бы быть и скромнее, а тут и мясо аж двух сортов, овощи, какие-то фаршированные кабачки, паста.
К счастью, в светскую беседу меня вовлекать не стали, о службе также не расспрашивали. Верно, у дипломатов это не принято. Да и родители, соскучившиеся по дочери, в основном, вспоминали прежние шалости и общих знакомых.
– Я недавно встретила Мирру Евсеевну Минскую, – сообщила Ольга Сергеевна. – Помнишь ее?
– Конечно, – отозвалась Наташа и поинтересовалась. – Как она? – Обернувшись ко мне, пояснила: – Это мама моей гимназической подруги Юдифи.
– Мирра Евсеевна с мужем живут неподалеку от нас, в Сен-Клу. Ее супруг отошел от дел, теперь всем заправляет сын.
– Папочка Юдифи в Санкт-Петербурге был известным банкиром, а еще и коллекционером живописи, – пояснила Наташа. – Они жили на Английской набережной, и мы частенько ходили к ним в гости. Тетя Мирра вздыхала тогда – мол, Наташа, ты такая хорошая девочка, как жаль, что не еврейка, иначе могла бы составить прекрасную пару ее Соломону.
Интересно, если бы Соломон Минский женился на Наталье, он бы мог стать графом Комаровским? А почему нет? Есть же барон Ротшильд.
– Юдифь давным-давно замужем, у нее уже четверо детей, – вздохнула Ольга Сергеевна.
– Мама! – нервно вскрикнула Наталья, словно девочка-подросток, которую мама учит жизни. Впрочем, в присутствии родителей все мы остаемся детьми, будь тебе даже за тридцать, и ты заслуженная революционерка.
– Наташенька, да я ничего… – вздохнула Ольга Сергеевна. – Прости, я снова вспомнила Дашу Изотову.
Видимо, с Дашей Изотовой связана какая-то нехорошая история, потому что за столом воцарилась тишина, прерванная появлением горничной, принесшей сырные доски. И мы опять заработали ножами и вилками, запивая сыр легким вином. Да, передо мной поставили графин с яблочным соком. Оценил, хотя предпочел бы клюквенный морс.
– Я тебе потом расскажу, – пообещала Наташа, и толкнула меня локтем. – Давай…
Хм… Легко сказать… Я ни разу в жизни не просил ни руки, ни сердца. Даже своей жене предложения не делал. Где-то на нашем третьем свидании, проходя мимо ЗАГСА сказал: нужно зайти, она кивнула, а перед четвертым я позвонил и попросил ее взять с собой паспорт. Подали заявление, и я на два месяца ушел в этнографическую экспедицию зарабатывать деньги на свадьбу. Позднее за тридцать с лишним лет семейной жизни мы с супругой не раз со смехом вспоминали этот эпизод, но ни разу не пожалели, что поженились.
– Уважаемые Ольга Сергеевна и Андрей Анатольевич… – начал я и почувствовал, что Наташа пытается что-то вложить мне в ладонь.
Слегка замешкавшись, я зажал пальцами это «что-то» и понял, что это кольцо да еще и с каким-то камушком. Вот про него-то и не подумал. Все-таки я человек иной эпохи, других традиций. Через шестьдесят с лишним лет, чтобы обзавестись обручальными кольцами, нужно иметь специальную бумажку из ЗАГСА именуемую «приглашением». На него помимо колец еще можно было приобрести что-то из одежды в салоне для новобрачных и водку с шампанским в магазине, именуемом «Живые и мертвые». Мой товарищ, кстати, раз пять подавал заявление в ЗАГС с разными девушками, чтобы получить вожделенную бумажку и приобрести что-то из дефицита.
Да, а что мне сейчас-то делать? Надеюсь, не нужно становиться на колени перед будущими тестем и тещей? Вот ведь, историк хренов, бытовые и праздничные традиции русской аристократии совсем упустил из виду, а это целая отрасль знаний. А, плевать… Как скажу, так и скажу.
– Так вот, уважаемые родители, с вашего позволения я хочу взять вашу дочь в жены. А если она не возражает, то вручить ей это кольцо. Наталья, позвольте ваш пальчик…
Сияющая Наташа протянула мне правую руку. А почему правую, если положено носить кольцо на левой?