Тайная история красок
Шрифт:
Но одними фресками дело не ограничилось. Покидая Дуньхуан, Уорнер увидел в одной из пещер коленопреклоненного бодхисатву. Красота скульптуры пленила археолога, и он прихватил заодно и статую, завернув ее в одеяла, овечьи шкуры и белье: «Хотя на обратном пути я постоянно мерз, зато меня грела мысль о том, что мои теплые вещи сохранят краски в первоначальном виде». Разумеется, речь идет о той самой отсутствующей скульптуре из пещеры № 16. Пустое место, где она когда-то стояла, теперь обязательно показывают всем туристам, чтобы объяснить: «сердце Китая разбито» (как гласит надпись на китайском), поскольку коварные иностранцы украли из пещеры их произведение искусства, чтобы узнать больше об истории красок.
Белый и еще белее
Рутерфорд Геттенс, химик-эксперт Художественного музея Фогга, куда прибыл украденный бодхисатва, называл свинцовые белила «самым
Он пришел в восторг, обнаружив толстый слой этой же краски на драгоценной скульптуре. Он, как и многие искусствоведы, высоко ценил свинцовые белила, поскольку возможность рентгенографического исследования старинных полотен зависела от того, насколько щедро художник использовал их при подготовке холста. Рентгеновское излучение — это электромагнитные волны, тот же свет, только меньшей частоты, поэтому способный проникать, хотя и в разной степени, почти во все вещества. Одним из первых рентгеновских снимков стало изображение кисти руки фрау Берты Рентген, супруги Вильгельма Конрада Рентгена, с обручальным кольцом в виде непроницаемой полоски на пальце. Свинцовые белила достаточно плотные и видны на рентгеновских снимках лучше, чем, скажем, охра. Возьмем, к примеру, картину знаменитого венецианского художника XVI века Тициана «Диана и Актеон», на которой изображено, как богиня Диана отомстила подглядывавшему за ней во время купания охотнику. Она превратила юношу в оленя, и охотник сам стал жертвой: его загрызли собственные собаки.
С помощью рентгеновских лучей мы узнаем, что Тициан испытывал затруднения, когда рисовал несчастного Актеона. Пытаясь изобразить момент превращения человека в оленя, он постоянно вносил коррективы, накладывая один слой краски за другим, пока наконец не добился желаемого эффекта.
Как сказал сотрудник Национальной галереи Вашингтона Майкл Скалка, реставраторам редко удается заполучить полотно, которому пятьсот лет, в первозданном виде, поскольку все они либо повреждены, либо подвергались в ходе истории реставрации: «Раньше реставраторы работали очень грубо, вовсю пренебрегая этическими нормами. Они считали, что вправе сделать с картиной все что угодно: оттереть краску, изменить одежду или другие детали. В наши дни специалисты, напротив, стараются сохранить картину такой, какой ее создал автор, не добавляя ничего от себя». С помощью рентгена искусствоведы могут отследить прошлое картины. К примеру, в Национальной галерее хранится полотно «Пир богов» Джованни Беллини. Исследование с помощью рентгеновских лучей показало «вмешательство» еще двух художников: Доссо Досси и Тициана, который изменил лесистый пейзаж, составлявший фон сцены, дорисовав горы. Разглядывая рентгеновские снимки, легко проследить стадии создания картины, кроме того, можно сделать поперечное сечение и проанализировать состав красок. По словам Скалки, «это как слои породы в геологии, тут без науки не обойдешься».
Да, свинцовые белила помогают при рентгенографическом исследовании старинных полотен, но, если они так вредны, почему же многие художники использовали их? Разумеется, уж не для того, чтобы облегчить жизнь искусствоведам будущего. Ответ прост — раньше не существовало никакой достойной альтернативы. На самом деле в Европе свинцовые белила активно использовали в смешанной технике акварели, и художники полностью отказались от них только в 1780-х, а в масляной живописи свинцовые белила продержались аж до Первой мировой войны, когда были изобретены титановые. Вплоть до 1920-х годов производители красок вовсю экспериментировали, смешивая цинковые и свинцовые белила, чтобы сохранить консистенцию, уменьшив при этом токсичность. А в промежуток между двадцатыми (когда на рынке появились титановые белила) и семидесятыми годами XX века (когда свинцовые белила перестали использовать в промышленных масштабах) дома часто красили смесью цинковых, свинцовых и титановых белил.
Существовали еще костяные белила, которые изготавливали из костей ягнят, но при соединении с масляными красками они заметно тускнели. Кроме того, белую краску получали из ракушек, яичной скорлупы, мела и даже жемчуга. Гилберт Кит Честертон, который был не только талантливым прозаиком и эссеистом, но и весьма одаренным художником, вспоминает курьезный случай. Как-то раз он отправился на Ла-Манш рисовать мелками прибрежные скалы, и вдруг оказалось, что закончился самый важный мел — белый. Он, чертыхаясь, чуть было не вернулся в город и тут со смехом понял, что у него буквально под ногами тонны мела.
Японцы и китайцы очень любили жемчужные белила, которые мы находим на многих картинах, однако считалось, что самый лучший белый — это бумага. Европейцы часто использовали меловые белила при росписи
В 1780 году два француза начали искать менее коварную белую краску. Речь идет о Бернаре Куртуа, французском химике, ассистенте в Академии Дижона, и Луи Бернаре Гитоне де Морво, который известен как химик-новатор. После принятия тринадцатью штатами Декларации о независимости Европу захлестнула волна социальной активности. Впоследствии оба химика горячо поддержали идеи Великой французской революции, и Гитон де Морво даже сократил свою фамилию, отказавшись от «де Морво», а пока что ученые направили свой пыл на изобретение новой краски. Свинцовые белила изготавливают бедняки, которые при этом травятся, так не пришло ли время найти замену?
Эксперименты длились два года. При соединении недавно открытого элемента бария с серой получалась не ядовитая, но довольно стойкая краска, которой в 1924 году дали название «бланкфикс», то есть «постоянные белила». Но барий был довольно редким, да и художникам не понравилось то, что баритовая краска слишком прозрачная, поэтому они вернулись к оксиду цинка, который греки использовали как антисептик. Результаты первых экспериментов оказались многообещающими: цвет получался красивый, кроме того, новые белила впитывали ровно такое количество масла, чтобы получилась густая масляная краска. Проблема заключалась в стоимости. Свинцовые белила стоили меньше двух франков за фунт, а цинковые — в четыре раза дороже. Никто не хотел их приобретать.
И тогда ученые решили прекратить свои опыты — их замысел с треском провалился. Куртуа вернулся к производству селитры, а Гитон де Морво пытался доказать, что вес металлов увеличивается при нагревании. Оба они, скорее всего, и думать забыли о своей мечте изобрести новую безопасную краску, однако идея витала в воздухе, и в итоге ее подхватил родной сын Куртуа, тоже Бернар. Юноша подавал большие надежды, и со временем из него получился выдающийся ученый. Как и отец, Куртуа-младший прославился своими опытами с белым порошком (только в его случае это был морфин), а в 1811 году создал собственную краску — ярко-алый пигмент из двуйодистой ртути. Полагаю, получив новое соединение, Куртуа вспомнил о том, как мальчишкой играл среди пробирок в лаборатории, а отец тут же рядом пробовал новую краску.
Цинковые белила тоже ждало большое будущее, хотя Гитон де Морво на это даже не рассчитывал. К 1834 году компания «Винзор энд Ньютон» уже вовсю продавала цинковые белила под названием «китайские», хотя продавцы и признавались, что краска эта не имеет к Китаю никакого отношения. У новых белил появилось много противников. В 1837 году химик Бахофнер раскритиковал «китайские белила», которые, по его мнению, не отличались стойкостью, как и свинцовые, и предложил в качестве альтернативы «фламандские». Руководители компании, господа Винзор и Ньютон, пришли в ярость и написали конкуренту открытое письмо, опровергая его обвинения и приводя в качестве доводов результаты экспериментов, в ходе которых выяснилось, что хваленые «фламандские белила» чернеют. Результаты того же самого процесса я видела на стенах пещер Дуньхуана. А тогда Винзор и Ньютон с плохо скрываемым превосходством писали: «Данное вещество ведет себя как соль свинца. Выдержки из ваших собственных работ избавили нас от необходимости напоминать о том, насколько неуместно предлагать художникам столь вредную краску».