Тайная история Марии Магдалины
Шрифт:
— А вот бы нам на него посмотреть, — заявила легкомысленная Авигея. — И прогуляться до того места, где он макает людей в реку.
— Это далеко отсюда, — проворчал Иаков, — Кроме того Иоанн сразу узнает тех, кто приходит к нему из праздного любопытства, указывает на них и называет их «порождениями ехидны». Не знаю, милая, нужно ли тебе подобное внимание?
Она беспечно рассмеялась.
— Нет уж. Лучше я схожу в Тивериаде на базар.
Иаков покачал головой.
— Рынка, в нашем понимании, там нет. Город выстроен в греческом стиле.
— А, это когда площадь называется «агора»? — уточнила Авигея.
Город,
Путники из Магдалы вошли в большие северные ворота, у которых кипела работа — плотники готовились навесить прочные, тяжелые створы. Сразу за воротами царила деловитая суета, свойственная торговому городу.
— Так вот, мне сказали, чтобы попасть в лавку нужного нам торговца амфорами, надо спуститься вот по этой главной улице, пройти мимо дворца, потом у фонтана Афродиты повернуть налево… — Иоиль сверился с самодельной картой.
Улица, на которой они остановились, была полна народу: купцы. мастеровые, дворцовые чиновники и приезжие сновали во всех направлениях. И при этом многолюдстве Марии бросилась в глаза удивительная чистота. Кроме того, все здесь дышало новизной. может быть, благодаря запаху недавно обработанного камня. Плиты мостовой еще не были вытерты шаркающими ногами небо над широкими улицами не закрывали привычные для жителей иудейских городов балконы, навесы и арочные перекрытия, Казалось, что сама планировка этого поселения обеспечивает ему порядок и покой.
Направляясь к центру города, они прошли мимо святилища какого-то чужеземного божества; тут же находилась его статуя. Остальные не обратили на идола внимания, Мария же задержалась, с удивлением глядя на людей, которые, пританцовывая, распевали какие-то гимны, омывали лица водой из плескавшего у ног статуи фонтана, а порой зачерпывали влагу пригоршнями и плескали в лица тем, кто стоял в толпе позади них. Некоторые из них стонали, другие просто устремляли вперед пустые взгляды, а третьи даже пребывали в оковах. Последние сами не пели и не раскачивались, но другие люди из толпы брали их за руки и затягивали в свой круг. То и дело доносился полный страдания вой, странно звучавший на фоне оживленного городского шума.
«Я знаю этих людей, — подумала Мария. — Я сама принадлежу к ним, а не к тем, с кем пришла. Я так же несчастна, как они, так же страдаю…»
Проходя мимо, она коснулась рукава женщины, стоявшей на периферии толпы, со скрытым под вуалью лицом (была она участницей церемонии или просто любопытствующей — непонятно), и тихонько спросила:
— Чье это святилище?
Женщина обернулась, несколько удивившись тому, что к ней на улице обратилась незнакомка, но потом вполголоса ответила:
— Асклепия. А ты разве не знаешь?
Асклепий. Да, Мария знала это имя, но она никогда не видела его изображения. Теперь женщина воззрилась на статую привлекательного полуодетого мужчины, выставленную на всеобщее обозрение и прекрасно вписавшуюся в облик города. Гармоничные пропорции тела, стройного и вместе с тем мускулистого, воплощали в себе греко-римский идеал здоровья и физического совершенства.
— Мария, идем! — Иоиль взял ее за руку и увлек за собой. — Нечего глазеть на полуодетых мужчин, — попытался пошутить он.
— Разве это не позор! Куда ни повернешься, чуть ли не на каждом углу маячат идолы, да еще и обнаженные? — негодующе вопросила Мириам. — Это возмутительно!
— Хм… — Авигея мечтательно закатила глаза— Должно быть, тут даже детишки с ранних лет весьма… сведущи. Опять же жены…
Иаков покачал головой.
— Единственное, что дают людям подобные истуканы, так это ложное знание, потому что большинство живых мужчин под одеждой выглядят вовсе не так, как статуи. И когда это выясняется, твоих «сведущих» детишек и женщин постигает глубокое разочарование.
Иоиль от души расхохотался. Он мог себе это позволить, потому что сам не так уж сильно отличался телосложением от статуи.
— Женщины будут разочарованы в своих мужьях, а маленькие мальчики разочаруются в том, какими они вырастут, — не унимался Иаков. — Это еще один пример того, что жизнь у язычников… неправильная.
— Тебя послушать, так можно подумать, будто имеешь дело с ядовитыми змеями. — Иоиль снова рассмеялся.
Улица кругом кишела народом, и, когда Иоиль остановился, чтобы свериться со своей картой, их компания образовала островок посередине быстро текущего потока. Женщины с узелками натыкались на Марию, мужчины, которые вели ослов, чертыхались из-за того, что им загораживали путь, а группа юнцов бесцеремонно протолкалась прямо сквозь их компанию. Приткнуться, чтобы не мешать, было некуда.
Между тем двое мужчин, которые стояли неподалеку, прижав, шись к стене и надвинув шляпы на глаза, при виде Иоиля и его спутников встрепенулись и крадучись подобрались к нему. Один ухватил Иоиля за рукав и шепнул ему что-то на ухо. Тот в недоумении отпрянул и собрался было оттолкнуть незнакомца в сторону, но вдруг остановился.
— Э, да ты Симон. Тот, который вломился к Силъвану. Припоминаю… зилот… свиньи…
— Тсс! — прошипел человек и сделал угрожающее движение.
Мария увидела, что его рука нырнула под плащ, как будто он схватил что-то. А потом она разглядела, что именно — короткий изогнутый клинок, именуемый «сика». [23] Оружие разбойников и бунтовщиков, его было легко спрятать, но разило оно без пощады. как змеиное жало..
23
Sica (лат.) — кинжал.
— Полегче, приятель, — приглушенно произнес Иоиль и, сжав руку Симона, заставил его опустить оружие.
— Смерть предателям! Смерть пособникам Рима! — прошипел зилот. — Иудеи, которые поддерживают римлян, хуже самих римлян!
— Я не предатель! — возразил Иоиль, — Я купец и здесь нахожусь по делу.
Его спутники застыли на месте как вкопанные, в то время как толпа обтекала их, не замечая ничего особенного. В том-то и состояла особенность убийц, орудовавших сикой, что они были способны нанести смертельный удар в самом людном месте и остаться при этом незамеченными. Они убивали, прятали оружие и сливались с толпой.