Тайная Москва. Волхв Нижнего мира
Шрифт:
Прохоров расстроенно кинул планшет на стол.
– Вы здесь человек временный. Поймите, пострадает не только комбриг, но и мне придется несладко, что вовремя не распознал предателя.
– Уточню в рапорте, что вы предостерегали по поводу Шевчука – догадывались, но не имели достаточных данных. Это максимум, что могу для вас сделать. Сейчас поймете почему, – Артем включил вызов рации. – Андрейченко! Поднимитесь ко мне в квартиру.
Новый и.о. командира батальона примчался стремглав.
– Капитан, вопрос, как говорится, без протокола. Ваша оценка моих действий по ликвидации
– Вы командовали нами гораздо профессиональнее. Обычно комбат предпочитал лобовую атаку.
– Какие ожидались потери при подобном штурме квартиры с жабами?
– Как минимум двое наших на одного мутанта, господин капитан. Виноват, не одобряю расстрел Шевчука. У того осталась семья.
– То есть полагаете, стоило ограничиться арестом?
– Так точно.
Артем кисло улыбнулся.
– Значит, Андрейченко, вы пока не состоялись как командир. Не догоняете? Допустим, я скрутил бы комбата и поручил вам держать его под арестом до конца операции. Будь она небоевой, так бы и поступил. Сколько в батальоне лично симпатизирующих Шевчуку из офицеров? Не менее половины. Ваша власть над батальоном и моя над всеми вами оказалась бы под огромным вопросом. Цену несоблюдения моих приказов вы озвучили – не менее восьми погибших при штурме. Страшно представить, если бы ваш напористый майор сунулся в подвал. Теперь его нет, вы автоматически принимаете командование, а я в доступной форме объяснил, что дисциплина в бою обеспечивается любой ценой. Вопросы есть?
– К капитану Прохорову. Господин капитан, разрешите чтобы старший лейтенант Казаков и дальше был с нами.
– Приму к сведению. Сейчас проследите за сохранностью подвала до прибытия спецтранспорта.
– Есть!
Особист окинул взглядом разгромленное помещение с тремя безухими трупами и лужами крови.
– Это обычный ваш почерк, Казаков?
– Случается.
– Далеко пойдете. По трупам. Вызываю штаб операции.
Через два часа, уладив формальности, Артем неожиданно оказался свободен. Генералы решили срочно проверить точки, координаты которых были выбиты из пленных. Тотальная проверка из-за неэффективности методики временно прекратилась.
Госпиталь Святой Изольды расположился в старинном здании поблизости собора той же великомученицы. Без труда отыскав пациентку Кривицкую, Артем ввалился к ней как был: грязный, в комбинезоне, порванном на локте и заляпанном кровью, с каской у ремня, закопченным «калашом» и кучей убийственных мелочей на разгрузке. Не то что Рэмбо – Терминатор отдыхает.
Вероника выглядела отвратительно. Черные круги под глазами и ввалившиеся щеки гармонировали с серо-желтым цветом лица. Краше в гроб кладут.
– Разговоры потом. Лечь, расслабиться, не вмешиваться в мои действия.
Аура – как флаг Конфедерации в фильмах про Гражданскую войну в США, одни лохмотья. Легкие сожжены, в крови жуткий коктейль отравляющих веществ, продуктов распада и лекарств. Стабильно, но… В том же стабильном состоянии протянет пару-тройку дней и угаснет.
Он снес магические построения, что поддерживали ее жизнь, наложил свои, перезапустил сердце. Накачал заклятия жутким количеством энергии, присоединил накопитель прямо к ауре. После этого осторожно привел в сознание.
– Ох… Есть хочу. Впервые после отравления.
– Сейчас что-нибудь принесу. У тебя регенерация запущена с двадцатикратным ускорением. Можешь сама мониторить?
– Нет. Никогда не работала с такими потоками.
– Жди.
Через двадцать минут Артем приволок большой кусок вареной говядины и бидон с молоком. Судя по жесткому и злому выражению лица, при экспроприации продуктов у госпиталя прибавилось пациентов.
– Ешь медленно. Прости, что некошерное [5] .
5
Не слишком своевременная шутка: правила питания в иудаизме запрещают смешение мяса и молока.
– Не могу раскусить. Зубы шатаются.
Кавалер достал штык-нож от «калаша», подозрительно глянул на лезвие, обтер его о пыльный рукав, затем искромсал мясо на мельчайшие ломтики. Кусочки аккуратно скормил Веронике, дабы ее многократно ускоренный метаболизм не заставил тело сожрать самое себя.
Примчался полицейский в сопровождении расстроенной поварихи, тыкавшей пальцем в похитителя с криком «Злодзий!». Мясной вор лишь бровью повел, и полисмен удалился, отдав честь.
Часа через полтора Артем убедился, что организм его подруги медленно, но верно стал на путь выздоровления. Он накинул звуконепроницаемый колпак на обоих.
– Поговорим?
– Да. Я, кажется, тебе жизнью обязана.
– Вон альтернатива, – он кивнул на соседнюю койку.
Там упокоилась молодая женщина, лет тридцати на вид, миловидная, несмотря на те же признаки отравления, что и у Вероники. Сведенное мучительной судорогой лицо разгладилось, глаза застыли, уперевшись невидящим взглядом в потолок. Артем опустил ей веки и натянул одеяло на лицо.
– Будешь продолжать отстаивать права мутантов? В Столбцах оружейный плутоний, химии ты наглоталась по самое не могу, три часа назад я обнаружил склад контейнеров с сибирской чумой на Гандлевой. Дорогая, может, пора определиться, неужели ты на той стороне баррикад? – он снова открыл лицо трупа. – Смотри. Достаточно было одного твоего звонка в СБ или в наше посольство в Варшаве, что безухие готовят новый переход на военной базе, кобета осталась бы в числе живущих, как и ее нерожденные дети.
– Но не сами секуры взорвали баллоны с отравляющим веществом! Это сделал кто-то из вас при нападении на базу.
– А ушастики их везли, чтобы переработать в яблочное повидло, и никак не для убийств. Дорогая, давай начистоту. Твоя помощь мутантам известна СБ. Есть приказ расстреливать пособников жаб без суда и следствия. Я – слишком малая пешка, чтобы тебя прикрыть. Просто сделай выбор. Или ты с риском для жизни помогаешь нелюдям, которые готовят массовое применение боевых ОВ, бактериологического и загрязняющего радиационного оружия, или попробуешь остановить кошмар.