Тайная улыбка

Френч Никки

Они явно временно расположились в спальне. Даже не распаковали вещи. Халат и ночная рубашка Кэрри брошены на кровать. Чемодан полуоткрыт, прислонен к стене, ее вещи аккуратно сложены. На угловом столике множество флакончиков, шампунь, кондиционер, кремы, духи – все это принадлежит Кэрри. Я осмотрелась. Забавно. Похоже, что Кэрри остановилась здесь одна. Мне не удалось найти ни единой вещи или чего-либо из одежды, которые принадлежали бы Брендану. Рядом с кроватью стоял еще один закрытый чемодан. Я положила его на пол, нажала на замки и открыла, там была одежда Брендана. На это

не уйдет и минуты. Одну задругой я вынимала вещи Брендана: рубашки, брюки, трусы, переворачивала их, чтобы снова уложить в том же порядке. Чемодан был почти пуст, когда мне показалось, что слышу, как кто-то бежит вверх по лестнице. У меня даже не хватило времени, чтобы подняться с коленей, когда открылась дверь. Появился Брендан. В какую-то долю секунды у меня промелькнула мысль: какое это имеет значение? Но, взглянув на его лицо, я подумала: о черт возьми! Сначала он просто удивился, и в этом нет ничего особенного, ведь я рылась в его чемодане, вокруг меня раскиданы его вещи.

– Миранда! – воскликнул он. – Какого…

Я пыталась подумать, что ответить, но никак не могла сосредоточиться, мой мозг словно застыл, превращаясь в студень.

– Я кое-что забыла, – отвечала я рассеянно. – Хочу сказать, я думала, что ты по ошибке взял кое-что.

Сейчас выражение его лица было уже злое.

– Какого черта?

За его спиной появилась Кэрри.

– Брендан? – спросила она. – Что…

И тут она тоже увидела меня.

– Веревку, – сказала я. – Думала, что ты по ошибке взял мою веревку.

ГЛАВА 24

– Что? – переспросила Кэрри в полном недоумении. – Какую веревку?

– Боже, – сказал Брендан, – посмотри на себя!

– Какую веревку? – повторила Кэрри.

Она сделала шаг вперед и теперь стояла надо мной, свирепо глядя на меня. Руки в бедра, лицо побагровело. Словно вся ее природная сдержанность, застенчивость и робость исчезли, молниеносно сожженные яростью и огорчением. Я почти физически ощущала, как ее эмоции буквально извергались из нее. Затем встала с пола и осталась стоять на том же месте среди одежды Брендана.

– Не знаю, – сказала я. – Просто подумала…

Я замолчала.

– Ты рылась в вещах Брендана, ради всего святого! О чем ты думаешь?

– Я разбирала все в своей квартире, – сказала я.

– И что?

– Давай я назову вещи своими именами, – сказал Брендан. – Ты рылась в моей одежде, – теперь он поддал ногой по чемодану так, что оставшиеся тряпки разлетелись по полу в разные стороны, – чтобы найти какую-то веревку. Да?

– Я просто была в замешательстве, – пробормотала я.

– В замешательстве? – переспросила Кэрри. – Ты отдаешь себе отчет в том, что мы вчера похоронили нашего милого братика? А сейчас ты приезжаешь сюда, и это явно преднамеренная поездка, чтобы поискать что-то в чемодане Брендана…

– Сейчас мне лучше уйти, – сказала я.

Брендан сделал шаг вперед, преграждая мне путь.

– Я так не думаю, Мирри.

– Дай пройти.

– Никуда ты не пойдешь, пока мы не доберемся до истинной причины.

– Мы все перевозбуждены.

– Перевозбуждены?! – завопила Кэрри.

Слишком громко, что не соответствовало

такой хрупкой особе, как Кэрри.

– О каком перевозбуждении идет речь?

– Что происходит?

В дверях появился отец.

– Ничего, – безнадежно сказала я.

– Я объясню, что происходит, – начала Кэрри, – Она… – указывая пальцем на меня, – рылась в чемодане Брендана.

– Миранда? – спросил отец.

– Искала веревку, – добавил Брендан.

– Веревку?

– По ее словам, да.

Брендан присел, начал собирать разбросанные вещи и складывать их обратно в чемодан.

– Думаю, мне нужно уйти, – проговорила я.

– Думаю, ты должна все объяснить, – заметил отец с оттенком раздражения в голосе.

Он поднял руку и потер лицо, осматриваясь в поисках места, куда бы можно было присесть.

– Я просто пыталась привести вещи в порядок, – начала я и сразу замолчала.

– Ты искала веревку, – подсказал Брендан. – М-м-м? Тайно просматривает мои вещи в поисках какой-то веревки…

Мне добавить было нечего.

– Какая веревка? – входя в комнату, спросила мама. Я села на неубранную постель, закрыла лицо руками, как маленький ребенок, стараясь отгородиться от внешнего мира. Кэрри, разъяряясь все больше и больше, рассказывала матери, как она застала меня, когда я рылась в чемодане Брендана, а я через щелки между пальцами пристально разглядывала кусок ковра и ножки комода, стараясь не слушать слова.

– Не хочу больше тебя знать, – категорическим тоном заявила мама после того, как Кэрри закончила свой рассказ.

– Пожалуйста! – умоляла я. – Я расстроена. Мы все расстроены.

– Но мне хотелось бы узнать вот что, – произнес Брендан. – Какая же это была веревка? Я хочу сказать, если ты произнесла слово «веревка», то сейчас это слово может означать только одну-единственную вещь на свете для всех нас. М-м-м? Только одну-единственную вещь.

В комнате наступила ужасная тишина, затем он продолжал:

– Когда ты говоришь «веревка», ты имеешь в виду остаток веревки? М-м-м?

– Я ничего не имею в виду.

– И все же ты не поленилась и приехала сюда, чтобы найти ее.

– Замолчи! – сказала я, поднимая голову, отрывая руки от лица. – Заткнись, заткнись, заткнись. Я чувствую себя как на суде или где-то в этом роде, все, что я говорю, может быть использовано против меня. Не смотрите на меня так!

– Почему ты думаешь, что она может быть здесь? М-м-м? Среди моих вещей? Ты можешь сказать нам хоть что-нибудь?

– Нет, – прошептала я.

– Очевидно, – отрезала Кэрри, – она одержима Бренданом. Он всегда был ее навязчивой идеей. Я пыталась не замечать. Пыталась уговорить себя, что это не имеет значения. Я проявила широту, да? Считала, что она переживет это. Даже тогда, когда она продолжала и продолжала рассказывать об их отношениях, никак не могла выйти из этого состояния. Когда она не могла относиться к нему просто по-дружески, была злая и резкая или, наоборот, слишком дружелюбная. Даже когда она раздевалась в ванной, а он тоже находился там, во имя всего святого, я же была в этой чертовой комнате рядом и пыталась сохранить хорошее отношение к ней, несмотря ни на что.