Тайная власть

Картленд Барбара

– Она очень красива, – с искренним восхищением ответила Алана. – Неудивительно, что князь влюблен в нее.

– Пусть он будет влюблен хоть в Венеру Милосскую, только бы не в меня! – решительно проговорила Шарлотта. Алана не ответила ей, и Шарлотта уже совсем другим тоном добавила: – Я боюсь, Алана. Тетя Одель уже обо всем договорилась с князем. Она сказала мне, что по приезде домой у меня будет, чем порадовать родителей.

– Я тоже боюсь, – призналась Алана. – Наверное, я зря приехала. Как вы могли подумать, что он увлечется мною, если леди Одель так красива?

– Ричард считает,

что вы красивее ее.

– Это потому, что она его тетя. Обычно на родственников смотрят совсем другими глазами, чем на посторонних людей.

– Ах, Алана, если вам этого не удастся, то мне придется выйти за него замуж! Вы просто должны сделать так, чтобы он заинтересовался вами! – заломила руки Шарлотта.

– Я сделаю все возможное, ведь я обещала вам, – ответила Алана, – но он не обычный англичанин. Он совсем не похож на других мужчин, и это меня пугает.

Как упростилась бы ее задача, если бы князь был таким, как виконт! По тому, как смотрел на нее Ричард, как он разговаривал с ней, Алана уже почувствовала, что нравится ему. Но князь не был англичанином. Алана ощущала в нем, несмотря на внешнюю мягкость и любезность, что-то жесткое, даже циничное. Может быть, то было пресыщенностью человека, уже вкусившего все радости жизни.

Когда, после долгих обсуждений с Шарлоттой, Алана выбрала наконец из дюжины платьев то, которое наденет вечером, и осталась одна, мысли ее снова обратились к князю. Он был таким, каким она ожидала увидеть его, и, однако, в нем было нечто большее. Он был гораздо более живым и энергичным, чем ей представлялось. Кроме того, она чувствовала, что он очень умен. Считалось, что она приехала из Ирландии и потому ее незнание светских обычаев было вполне простительным, но князь, судя по всему, был чутким человеком и мог заметить обман.

"Надо быть очень осторожной в своих словах и поступках", – внушала она себе. Однако когда с помощью опытной горничной Алана оделась к ужину, то, взглянув на себя в зеркало, подумала, что в таком наряде даже родной отец узнал бы ее с трудом. Выбранное ею платье, в отличие от других нарядов Шарлотты, украшенных бесчисленными рюшами, лентами и кружевами, как того требовала последняя мода, было очень простым по фасону. Спереди оно спадало свободными складками, подобно греческой тунике, но сзади благодаря турнюру колоколом расходилось вниз. Плотно облегающий лиф подчеркивал округлость груди, а талия, затянутая корсажем, казалась почти немыслимо тонкой. Глубокий вырез, прикрытый на плечах тюлем, открывал взору белоснежную кожу.

Алана с огорчением подумала, что слишком бледна от страха и в белом платье напоминает привидение, но в этот момент раздался стук в дверь. Ответившая на него горничная вернулась с подносом, на котором лежали орхидеи всех мыслимых форм и оттенков и бутоньерки из гвоздик и гардений, предназначавшиеся, по всей видимости, Ричарду с Шейном.

– Ах, как много цветов! – поразилась Алана. – Я думала, в замке всего шесть человек.

– Садовник позаботился, чтобы у вас было, из чего выбрать, миледи, – улыбнулась горничная. – Он не знал, какое вы наденете платье, и потому сорвал побольше цветов, надеясь, что один из них вам подойдет.

– Нужно быть очень привередливой, чтобы не удовлетвориться подобным великолепием! – рассмеялась Алана.

Подумав немного, она взяла два цветка. В отличие от привычных белых, сиреневых или розовых, эти орхидеи были кроваво-красными. Горничная, явно удивленная ее выбором, но слишком хорошо вышколенная, чтобы высказать свое недоумение вслух, молча отнесла поднос с оставшимися цветами лакею, который ждал возле двери.

– Я кое-что придумала, – обратиласьг Алана к горничной. – Вы не могли бы пойти к леди Шарлотте и попросить у нее от моего имени ленту такого же цвета, как эти орхидеи. В крайнем случае подойдет белая или лиловая.

Горничная снова удивилась, но покорно пошла через коридор в комнату Шарлотты. Она вернулась с двумя лентами.

– Сначала ее светлость подумала, что у нее есть только белая, миледи, – объяснила она, – но потом вспомнила, что одно из ее платьев украшено искусственными фиалками. Я отпорола одну из лент, к которым они были пришиты.

Алана взяла лиловую ленту и умело прикрепила к ней орхидею.

– Вы не могли бы завязать ее у меня на шее? – обратилась она к горничной.

Шея у нее была длинной. Отец не раз замечал ей:

"Ты у меня как лебедушка, милая. Я всегда говорил твоей матери, что у красивой женщины изящными и длинными должны быть три вещи – шея, ноги и пальцы".

Алана показала горничной, как закрепить вторую орхидею у себя в волосах и, с удовлетворением отметила про себя, что цветы не только оживили ее туалет, но и придали ему чуть восточный колорит.

Шарлотта, когда Алана заглянула к ней перед тем, как спускаться к ужину, была одета в платье, украшенное многочисленными оборками из тюля и розовыми бутонами. Оно очень подходило к ее чисто английскому, бело-розовому типу красоты, светлым волосам и голубым глазам.

– Вы сказочно хороши! – воскликнула Алана.

– А вы просто великолепны! – ответила Шарлотта, окинув взглядом подругу. – Как вы не похожи на других девушек! В Лондоне вы произвели бы сенсацию.

– Но мы же в Чарле, – возразила Алана.

В присутствии горничной им нельзя было говорить более откровенно, но, спускаясь вместе вниз по лестнице, обе они с замиранием сердца думали о том, как оценит их внешность князь.

Их провели в салон, еще более грандиозный, чем тот, в котором их принимали днем. Гости уже начали съезжаться. Здесь было много молодых здоровых девушек немного провинциального вида и юношей, которые, должно быть, лучше смотрелись в седле, чем в бальной зале.

Гостей встречал сам князь, но как только в салоне появилась Шарлотта, леди Одель, стремясь подчеркнуть, кто является хозяйкой вечера, воскликнула:

– Милое мое дитя! Я уже начала волноваться! Это же твой вечер, и ты сама должна встречать гостей.

Словно не заметив Аланы, она повела Шарлотту по кругу, представляя уже прибывшим и останавливаясь лишь для того, чтобы приветствовать новую партию гостей.

Алана отошла в глубину комнаты. Лакей в роскошной ливрее, украшенной золотыми галунами, и в напудренном парике предложил ей бокал шампанского. Неожиданно рядом с ней оказался князь.