Тайная война против революционной Кубы
Шрифт:
К 6.25 утра 17 апреля бухта Кочинос представляла собой что-то вроде вавилонского столпотворения. Чуть поодаль от берегов виднелись разбросанные в беспорядке черно-зеленые туши кораблей и крупных десантных барж, на которых находились часть войск и основные запасы снаряжения. Между кораблями и седой полосой прибоя шныряли десантные шлюпки. На берегу громоздились горы вооружения, боеприпасов и другого снаряжения, а возле них копошились десятки человеческих фигур и юрких «джипов». Колонны наступавших интервентов ушли вперед. К этому времени они уже успели продвинуться на несколько километров в глубь острова. Здесь, на побережье, был уже тыл
вторжения — во всяком случае, так считали командование «Бригады 2506» и
Вот почему, когда утром 17 августа над бухтой появилось несколько самолетов, мало кто обратил на них внимание. Все решили, что это свои. Интервенты поняли ошибку только тогда, когда один из самолетов спикировал на «Хьюстон» и его четыре ракеты легли точно в цель.
Откуда взялись эти самолеты? Ведь, по расчетам американских «стратегов», вся авиация кубинской революции была уничтожена во время налета 15 апреля...
Так организаторам вторжения и их наемникам пришлось познакомиться с еще одним сюрпризом, который им приготовил кубинский народ. Он, оказывается, не только подготовился к встрече непрошеных гостей, но и не позволил уничтожить свою авиацию. Выступая по телевидению 23 апреля, Фидель Кастро поведал о некоторых деталях подготовки революционной Кубы к отражению агрессии. Он рассказал, как еще до налета 15 апреля командование революционной армии приняло меры предосторожности на случай возможных провокаций. Особое внимание было уделено авиации — тому десятку старых самолетов, которые достались революции в наследство от батистовского режима. На все базы полетел приказ о рассредоточении самолетов.
«Не должно было находиться рядом даже двух самолетов,— вспоминал Ф. Кастро.— Абсолютно все самолеты были рассредоточены на большой территории. А самолеты, вышедшие из строя, были расположены более или менее близко друг от друга. Иными словами, мы применили систему, рассчитанную на обман противника на авиационных базах: самолеты, вышедшие из строя, стояли по два, по три вместе, исправные — далеко друг от друга».
Военная хитрость удалась. Налет 15 апреля вывел из строя только две боевые машины. Так был сорван еще один тактический расчет организаторов вторжения. В результате в решающие часы революционные военно-воздушные силы основательно спутали карты агрессоров.
Эти силы насчитывали всего семь боеспособных машин (два реактивных истребителя Т-33, три винтовых
истребителя «Сифьюри» и два бомбардировщика Б-26), а личный состав кубинских ВВС — только десять летчиков. С точки зрения военной арифметики абсолютно ничтожная величина! Однако десять летчиков были солдатами революции, беззаветно преданными своему народу. В руках патриотов семь устарелых машин превратились в грозную боевую силу. Их появление над заливом Кочинос прозвучало для агрессоров громом среди ясного дня.
Предоставим слово одному из этих героев — капитану Энрике Каррерасу Рохасу, которого кубинские летчики в своей среде ласково и почтительно называли «Дед»:
— Через двадцать минут мы были над целью. С высоты двух тысяч метров я увидел внизу, возле берега Плайя-Хирон, семь-восемь крупных судов и бесчисленное множество десантных барж и шлюпок... Я спикировал на набитый людьми и военным снаряжением «Хьюстон»— транспорт типа «Либерти» водоизмещением восемь тысяч тонн, с высоты' 300 метров прицелился и пустил заряд — четыре ракеты... Я следил за их полетом и страшно обрадовался, когда все они попали в цель — в корму «Хьюстона». Судно задымило, и капитан быстро направил его к берегу. Два других наших самолета тоже поразили свои цели... Напротив Плайя-Хирон я различил еще одно судно, более крупное, чем «Хьюстон». Это было «Рио-Эскондидо». Позднее я узнал, что на нем было еще больше людей и снаряжения... На палубе находились грузовики, запасные части для самолетов, баки с горючим и другое снаряжение. «Рио-Эскондидо» держался в трех милях от берега. Ракеты моего «Сифьюри», подобно дымящимся молниям, понеслись к цели. Есть! Они попали в самую середину корабля. Я потратил больше времени
Капитан Хакес Лагас Марреро дополнил этот рассказ:
— На своем Т-33 я вплотную приблизился к судам; выбрал одно из них, находившееся цримерно в восьми километрах к югу от Плайя-Хирон. С него на баржи перегружали грузовики, танки, снаряжение. Выпущенная мной ракета угодила в один из огромных резервуаров с горючим, находившихся на палубе. Внизу все разлетелось вдребезги. Потом я потопил еще две баржи с солдатами...
Революционная авиация в первые же часы потопила четыре вражеских транспортных судна, среди них — «Хьюстон», на котором в полном составе находился 5-й батальон, и «Рио-Эскондидо», вместе с большей частью боеприпасов и тяжелого вооружения «бригады».
Агрессорам срочно пришлось менять свои планы. От высадки на «Зеленом берегу» решили отказаться. Оставшиеся суда срочно ушли в открытое море под защиту американского конвоя. Между «эскадрой вторжения» и «Бригадой 2506» образовалась пропасть — около 30—40 километров водного пространства. И хотя с помощью американских реактивных истребителей остатки «флота вторжения» были спасены от полного разгрома, они уже не могли оказать десанту никакой помощи.
Пилоты революции с честью выполнили задачу, поставленную командованием революционной армии,— уничтожить «флот вторжения». Больше того, они фактически обеспечили себе господство в воздухе, ибо сбили шесть самолетов врага из шестнадцати, находившихся в распоряжении ЦРУ к утру 17 апреля (три других самолета были выведены из строя во время налета 15 апреля). Потери кубинской авиации в первый день боев составили два самолета.
Теперь центр тяжести борьбы против вторгшегося врага переместился на сушу. Уже утром 17 апреля на помощь отрядам народной милиции, принявшим на себя первый удар интервентов, начали подходить части регулярной кубинской армии. Вступил в бой батальон, расквартированный вблизи сахарного завода «Аустра-лиа». Затем в район боевых действий перебрасываются курсанты школы народной милиции из города Матансас. К вечеру в соприкосновение с противником входят еще один батальон, переброшенный из Матансаса, а также боевые колонны № 1 и № 2, усиленные танками
и тяжелой артиллерией. С рассветом 18 апреля отдается приказ начать генеральное наступление на позиции высадившихся наемников. Замысел командования революционной армии сводился к тому, чтобы двумя концентрированными ударами через Ягуарамас — Сен-Блас — Хирон и завод «Аустралиа» — Плайя-Ларга — Хирон отрезать основные силы наемников от моря, загнать их в болота и там уничтожить.
Несмотря на отчаянные попытки врага наладить оборону, несмотря на то, что утром 18 апреля агрессоры на короткое время ввели в бой американские реактивные истребители и организовали огневую поддержку с кораблей, участь десанта была предрешена. Потерявшие веру в быструю победу, отрезанные от кораблей, наемники ЦРУ думали уже не о вступлении в Гавану, а о том, как бы выбраться из пекла. Но спасения не было. Начавшие наступление части кубинской регулярной армии все крепче стягивали петлю на горле десанта. В борьбу против горе-освободителей активно включилось и местное население, которое, по расчетам американских «стратегов», должно было немедленно присоединиться к интервентам. В этом заключался еще один — главный — сюрприз, приготовленный агрессорам народом Кубы. Империалисты не учли (да и не могли учесть) революционный энтузиазм миллионов простых кубинцев, защищавших свои кровные завоевания. А между тем именно морально-политические факторы играли в сложившейся ситуации решающую роль и обрекли операцию на неминуемое поражение.