Тайная война против революционной Кубы
Шрифт:
ами,— писал Раек,— наносит ущерб нашим национальным интересам с точки зрения внешнеполитических отношений». Роберт Кеннеди немедленно дал делу ход, и «нарушителя закона о нейтралитете» тут же бросили в тюрьму. Позднее стало известно, что операцию санкционировал сам президент.
Утром 10 апреля высшие должностные лица страны собрались в Овальной комнате Белого дома, чтобы в последний раз заслушать информацию о том, как осуществляется «план Плуто». Окончательно согласовали срок и место высадки — около полуночи 17 апреля в районе Плайя-Хирон. На рассвете 15 апреля «авиация вторжения» подвергнет Кубу бомбежке с целью уничтожить на земле революционные военно-воздушные силы. 17 апреля, также на рассвете, бомбежка повторится. Воздушные удары по Кубе Вашингтон намеревался представить мировому общественному мнению как результат восстания в кубинских ВВС,— дескать, восставшие летчики сами бомбили кубинские аэродромы.
Здесь же разработали еще одну «операцию прикрытия». Утром в субботу 15 апреля Вашингтон должны были покинуть все руководящие деятели Соединенных Штатов. Президент поедет на уик-энд в свое поместье Глен-Opa (штат Вирджиния), вице-президент — на свое техасское ранчо. Аллен Даллес улетал в Пуэрто-Рико. Обязанности главы государства на протяжении субботы и воскресенья предстояло исполнять Дину Раску...
Днем 10 апреля, выступая на пресс-конференции в Вашингтоне, Кеннеди торжественно провозгласил: ни при каких условиях американские войска не примут участия в агрессии против Кубы. А 15 апреля, вскоре после полуночи, с затемненного аэродрома Пуэрто-Ка-бесас один за другим поднялись в ночное небо восемь тяжело груженных бомбардировщиков Б-26. Самолеты были окрашены в серо-зеленый цвет и несли на своих крыльях опознавательные знаки революционных военно-воздушных сил Кубы. Следом за ними от взлетной полосы оторвался еще один бомбардировщик Б-26, тоже серо-зеленого цвета, с теми же опознавательными знаками. Восемь бомбардировщиков взяли курс на Гавану, девятый — на Майами.
Прошло несколько часов. Гавана, Сантьяго-де-Куба
и Сан-Антонио-де-лос-Баньос еще спали мирным сном, когда в небе над ними появились серо-зеленые стервятники. Первые удары пришлись на аэродромы и взлетные полосы, находящиеся возле этих городов. Затем бомбы и пулеметный огонь обрушились на городские кварталы. Пострадали десятки мирных жителей, многие погибли.
А несколькими часами позже американская пропаганда начала на весь мир трубить, будто бомбардировка Кубы осуществлена пилотами, «дезертировавшими из революционных военно-воздушных сил». Для пущей убедительности журналистам в Майами продемонстрировали самолет, «только что бомбивший Кубу», и опубликовали заявление «его пилота», имя которого иммиграционные власти отказались назвать.
Как выяснилось позднее, роль «дезертира» разыграл бывший батистовский летчик Марио Суньига, бежавший за полгода до этого с Кубы, а затем завербованный Центральным разведывательным управлением. Он и привел в Майами тот самолет, который последним стартовал в Пуэрто-Кабесас. Незадолго до вылета американские «советники» отвели этот самолет в дальний угол аэродрома и обстреляли из крупнокалиберных пулеметов. Затем, в последний раз проверив, правильно ли Суньига зазубрил состряпанную для него легенду, они отправили его в далекий рейс.
Ни о чем этом американские журналисты, осматривавшие самолет в майамском аэропорту, разумеется, не знали. Но они обратили внимание на целый ряд странных деталей. «Один из репортеров,— писал журнал «Тайм»,— установил, что бомбовые люки покрывает пыль, что электрические провода, ведущие к пушкам, изъедены ржавчиной. На пушках нет замков, а в их каналах никаких следов нагара от выстрелов». К тому же корреспонденты заметили, что продемонстрированный им Б-26 был более поздней модификации, чем те, которые состояли на вооружении революционных ВВС Кубы. Журналисты спрашивали: куда же делись остальные самолеты? На следующий день в некоторых американских газетах, в частности в «Нью-Йорк тайме», появились статьи, ставившие под сомнение версию о дезертирах. Днем позже американские газеты напечатали фотографии «дезертира» и его самолета. И снова
посыпались недоуменные вопросы: зачем понадобилось скрывать его имя и публиковать в то же время фотографию, по которой он легко может быть опознан на Кубе?
«Кубинский революционный совет», ничего не знавший об этой операции ЦРУ, поспешил на свой страх и риск подкрепить версию о дезертирстве. «Совет» опубликовал специальное заявление, в котором говорилось, что он «поддерживал контакт с этими отважными летчиками и поощрял их». Корреспондент «Нью-Йорк тайме» Тэд Шульц язвительно вопрошал в этой связи: откуда «Кубинский революционный совет» знал заранее о летчиках-перебежчиках, если сам летчик, приземлившийся в Майами, утверждал, что его побег был поспешным?..
Днем 15 апреля в Организации Объединенных Наций выступил представитель революционной Кубы Рауль Роа. Огласив подлинные факты, он обвинил США в том, что воздушный налет на Кубу организовал Вашингтон и что этот налет является прелюдией к широкому вторжению американских наемников на остров Свободы. Невразумительные объяснения делегата США Эдлая Стивенсона, повторившего версию ЦРУ, мало кого могли обмануть.
16 апреля на похоронах гаванцев, ставших жертвами воздушного налета, выступил Фидель Кастро. Разоблачив подлинных виновников агрессии, он сравнил этот акт международного разбоя с нападением японцев на Пирл-Харбор. «Они не могут простить нам того,— сказал он,— что мы живем рядом с ними, что мы осуществляем социалистическую революцию под самым носом у Соединенных Штатов». Закончив свою речь, Ф. Кастро призвал кубинцев к еще большей бдительности с целью «держать страну в состоянии готовности перед неизбежной — как это показали факты последних недель и кровавое вчерашнее нападение — агрессией наемников».
Попытка империалистов США скрыть свое участие в агрессии не удалась. И это влекло за собой важные последствия. 16 апреля в 9 часов вечера в кабинете Биссела, руководившего вторжением, зазвонил телефон; специальный помощник президента по вопросам национальной безопасности Макджордж Банди сооб
щил: президент Кеннеди распорядился отменить второй воздушный налет на Кубу.
Касаясь причин, побудивших президента принять такое решение, Теодор Соренсен пишет: «Мир был возмущен преднамеренным обманом со стороны Соединенных Штатов. Второй удар... был бы расценен повсюду как открытое и неспровоцированное нападение США на малую соседнюю страну. Советский Союз заявил, что он не останется безучастным к американской интервенции. Наши латиноамериканские друзья возмущались».
Хотя по данным аэрофотосъемки, проведенной после первого налета, кубинские самолеты на аэродромах были уничтожены, отмена второго удара серьезно обеспокоила организаторов вторжения. Биссел и другой заместитель Аллена Даллеса — генерал Кэйбелл поспешили к государственному секретарю Раску и убедили его немедленно связаться с Глен-Opa, чтобы доказать президенту необходимость второго налета. Однако Кеннеди подтвердил свое первое распоряжение.
Последняя попытка уговорить президента была предпринята уже на рассвете 17 апреля. Дежуривший в ту ночь в Центральном разведывательном управлении генерал Кэйбелл в 4 часа утра сам связался с Кеннеди по телефону и снова попросил санкционировать налет. Он даже рискнул сгустить краски: «Авиация Кастро,— утверждал он,— отнюдь не выведена из строя». (Кэйбелл и не подозревал, насколько он был близок к истине.) Для успеха вторжения, говорил генерал, второй налет необходим как воздух. Однако Кеннеди остался неумолим.
А в 5.15 утра, когда сообщения из районов высадки подтвердили, что десант осуществлен, с Глен-Ора связался Мак Джордж Банди. Трубку снял военный помощник президента бригадный генерал Честер Клифтон. Он молча выслушал сообщение и, в точном соответствии с инструкциями, направился в спальню к Кеннеди, чтобы разбудить президента и сообщить ему о высадке.
В это время на улицах Вашингтона, Нью-Йорка и других городов западного побережья Соединенных Штатов мальчишки-газетчики уже выкрикивали главную сенсацию свежих выпусков газет: