Шрифт:
Часть первая
Антипов
Глава 1
г. Псков, послевоенные годы…
Стрелки доползли до двенадцати, и часы ударили гулким протяжным боем. Корнев откинулся в кресле, съежился и, отодвинув лежавшие перед ним папки со сводками, медленно встал. Приступ начался примерно в половине одиннадцатого, и Степан Ефимович до сих пор чувствовал ноющую резь в боку.
«Проклятая язва – будь она неладна, нужно обязательно выпить чаю, а еще лучше что-нибудь съесть!»
До обеда оставался еще целый час,
Несмотря на сильную боль, прикоснуться к припрятанным в сейфе припасам Степан Ефимович пока что не решался. Этот коньяк и этот шоколад принес Корневу один его старый знакомый – полковник Сухов, который недавно вернулся из Германии.
Первая гвардейская краснознаменная танковая армия, в которой служил Сухов, после войны была расквартирована в Дрездене и до настоящего времени дислоцировалась в Германии. Однако спустя три года часть подразделений была отозвана в Союз, и Сухова перевели в Псков.
По возвращении на родину Сухов получил новое жилье и на следующий же день после заселения организовал в своей новой квартире веселую пирушку. Сначала гуляли лишь несколько приятелей полковника из числа его сослуживцев, но к вечеру к ним присоединились едва ли не все соседи, живущие в подъезде. Утром, проснувшись с жуткой головной болью, полковник не обнаружил в квартире служебного удостоверения и, что самое страшное, пропал его лежавший в шкафу табельный револьвер. Сухов, перепуганный до смерти, тут же отправился в Управление милиции и, узнав, кто им руководит, потребовал встречи с начальником псковской милиции, представившись его старым другом.
Корнев не сразу узнал полковника-танкиста, с которым ему доводилось встречаться. Это было в годы войны, и их знакомство было весьма шапочным – они лишь пару раз пересекались на оперативных совещаниях в сорок четвертом, когда Корнев воевал на Северо-Западном фронте и командовал батальоном. Сухов не особо жаловал Корнева и смотрел на него свысока; им довелось обменяться лишь несколькими фразами, на этом их знакомство и закончилось. Теперь же дружелюбия у Сухова значительно прибавилось.
Услыхав о случившемся с Суховым, начальник псковской милиции не смог отказать «старому другу». Он вник в ситуацию и согласился помочь, обещая не придавать делу лишней огласки.
Вора задержали уже на следующий день. Похитителем оказался новый сосед Сухова, мелкий жулик, которого пригласили на новоселье. Сосед, воспользовавшись вакханалией, которую устроили Сухов и его товарищи на новоселье, тут же сориентировался на месте и, заглянув в тумбочку, прихватил лежавшие там документы и револьвер, после чего спокойно скрылся и припрятал украденное в надежде продать потом на барахолке.
Когда милиционеры отыскали обнаглевшего ворюгу, Сухов долго жал Корневу руку, а на следующий день явился к нему снова, слегка навеселе, и торжественно вручил «старому приятелю» дорогой коньяк и шоколад. Корнев долго отказывался, но полковник так наседал, что Степан Ефимович уступил и взял предложенные бесшабашным гостем подарки.
Корнев не одобрял подобных подношений, поэтому до сей поры так и не притронулся ни к коньяку, ни к шоколаду –
Так как унять внезапно возникшую резь в желудке было просто необходимо, он взял шоколадную плитку, покрутил ее в руке и подошел к окну.
Под окнами росли кусты сирени, возле стоящей у беседки серой легковушки на лавочке сидел его личный водитель Володя Горячев и, нацепив на нос огромные очки, не спеша листал прошлогодний журнал «Огонек». Корнев уже совсем было собирался распечатать плитку, но вдруг застыл, дернулся и прильнул к окну.
Из-за кустов на большой скорости выскочил наполированный до блеска сто первый «ЗИС» и резко затормозил у крыльца. Молодой водитель в синем кителе со старшинскими погонами выскочил из машины и бросился было открывать дверь. Но не успел: пассажир уже вышел сам и, едва не сбив с ног своего шофера, поспешно направился к парадному входу. У Корнева перекосился рот, холодная капля пробежала между лопатками. Он аккуратно положил шоколад на подоконник и замер в полнейшем ступоре; про резь в животе он и думать забыл.
В себя подполковника привела громкая трель телефонного звонка. Корнев шагнул к столу, схватил трубку и рявкнул что было сил:
– Слушаю!
В трубке послышался перепуганный голос оперативного дежурного:
– Антипов! Сам! Промчался мимо меня сразу наверх! И ведь никто ж не предупредил. Что мне делать-то, товарищ подполковник?
Ничего не ответив, Корнев в отчаянии бросил трубку. Он запустил руку в свою густую шевелюру, закинул волосы назад и бросился к сейфу, на котором лежала его фуражка. На ходу подполковник застегнул верхнюю пуговицу, схватил фуражку, но, зацепившись за стол коленом, выронил ее из рук. Злосчастный головной убор покатился, словно горящее колесо на Ивана Купалу, и остановился у самого порога. Корнев бросился к двери, нагнулся и потянулся было к фуражке, но тут же отскочил, потому что дверь в этот момент распахнулась. На пороге стоял сам начальник Главного управления МВД области Антипов. Позабыв про фуражку, Корнев вытянулся и зычно прокричал:
– Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант!
– И тебе не хворать, – буркнул Антипов.
Он подобрал подкатившийся ему под ноги головной убор, прошел в кабинет и, бросив фуражку на стол, уселся не в кресло, как это обычно бывало, а на диванчик у стены. Сердце Корнева бешено трепыхалось. Он все еще тянулся в струнку и нервно покусывал губы.
В Управлении городской милиции Антипова за глаза дразнили «солдафоном», боялись как огня, но по сравнению с начальником Главка его считали просто «душкой». В отличие от Корнева генерал Антипов не воевал. Перед самой оккупацией города он был эвакуирован в Саратов, где продолжил борьбу с преступными элементами и пособниками врага. Тогда еще он занимал должность заместителя начальника Управления по оперативной работе, но вернувшись в родной город Псков в сорок шестом, занял самый высокий пост в системе МВД области. Несмотря на то что Антипову не пришлось поднимать в бой батальоны, этот генерал мало чем отличался от боевых командиров Красной армии, а своей жесткостью и требовательностью превосходил многих из них. За глаза его называли Грозным, сравнивая со всем известным Иоанном из династии Рюриковичей. Антипов одним росчерком пера мог снять с должности или уволить любого начальника, а мог и повысить какого-нибудь лейтенанта-выпускника и поставить сразу на майорскую должность.