Тайное желание
Шрифт:
— Патрик, я не могу больше верить. Бог не отвечает на мои молитвы. Он глух к ним, — выпалила Анджела, впервые высказав кому-либо свои сомнения. Предполагалось, что ее религиозные убеждения непоколебимы.
— Может, ты не слушаешь, — тихо возразил Патрик.
— Демагогия. Все священники так говорят. Ты и сам не знаешь, слушает ли тебя кто-нибудь.
— Вот почему это называется верой, Энджи.
Она вздохнула:
— Я свою веру потеряла. Поэтому ты и не видел меня в церкви. Я больше не могу притворяться. И не проболтайся
— Если не хочешь войти в церковь, идем ко мне. Я живу в доме священника. Угощу тебя горячим шоколадом. Могу взбить сливки. Ты когда-то любила горячий шоколад со взбитыми сливками.
— Патрик, я давно выросла, и ты не сможешь утешить меня шоколадом со сливками. Я… я сломлена, — обреченно прошептала Анджела.
— Не верю.
— Это правда. Что делают все добрые католики? Заводят большие семьи, сохраняют семейные и религиозные традиции. Это не обо мне. Я не могу родить ребенка. Девочка, которую ты считал способной на что угодно, не может совершить самое простое, самое естественное для женщины… привести в этот мир дитя. Я три раза делала ЭКО, и ничего не получилось. Сегодня вечером Колин сказал мне, что больше не будет пытаться. Ему сорок лет. Он хочет планировать будущее только для нас двоих. Но я никак не могу расстаться с мечтой о собственном ребенке. И не представляю будущего без Колина. Понятия не имею, что нам делать.
Взгляд Патрика стал нежным и печальным:
— Мне жаль, Энджи.
— Мне тоже.
Подавляя подступившие слезы, Анджела отвернулась и поспешила прочь. Ей вовсе не хотелось разреветься перед Патриком.
— Возвращайся! — крикнул он ей вслед. — В любое время. Просто приходи, когда будешь готова.
Анджела остановилась:
— Я никогда не буду готова войти в церковь. Разве только с моим ребенком.
— Бог любит сложные задачи, — улыбнулся Патрик.
— Тогда он должен любить меня.
— Он любит. Ты просто этого не знаешь.
— Вы в самом деле Джон?
Лиз больше не чувствовала неловкости и наслаждалась легким головокружением от двух с половиной бокалов дорогого шампанского. Весь прошедший час они непринужденно болтали о музыке, книгах, кинофильмах и Сан-Франциско, не затрагивая более серьезных тем. Джон оказался веселым, остроумным, на удивление начитанным и обаятельным — слишком идеальное сочетание. Наверняка он что-то скрывает. Ей просто не могло так посчастливиться.
— Почему бы и нет?
— Вы не похожи на Джона. Слишком простое, слишком обыкновенное имя для синеглазого блондина.
— А какое имя, по-вашему, подходит мне? — полюбопытствовал ее новый знакомый.
— Ну, не знаю. Морган, или Дрю, или любое имя, которое могло бы быть и фамилией. Скажем, Тейлор или Тайлер. — Лиз задумалась. — И, кроме того, что Джон вам не подходит, каждый раз, как я произношу его, вы как будто слегка удивляетесь. Так в чем же дело? Это вымышленное имя? Вы скрываетесь от закона?
— Ничего столь интригующего. Джон — мое первое имя, но родные чаще называли меня средним именем — Эрик, чтобы отличать от отца, тоже Джона.
— Почему же вы не представились Эриком?
Лиз почувствовала, как рвется та эфемерная нить, что, казалось, связала их.
— Отца больше нет на свете, как и всех, кто когда-то звал меня Эриком, — сухо сказал он, поглаживая пальцем край своего пустого бокала. Лишь сжатые губы выдавали его напряжение. — Мама умерла, когда я был подростком. У меня нет ни братьев, ни сестер. Я — вся моя семья.
Объяснилась грусть, которая сквозила за его улыбчивостью, и, почувствовав его затаенную душевную боль, Лиз не произнесла такое банальное и такое бесполезное «мне очень жаль».
— Мне называть вас Эриком или придерживаться Джона? — уточнила она.
— Давайте придерживаться Джона, — после недолгих колебаний выбрал он и добавил с улыбкой: — У меня есть на это свои причины.
— Классно вы переключаетесь, — похвалила Лиз, пригубив шампанское.
— Вы о чем?
— Мрачнеете, а потом просто отмахиваетесь от плохого настроения. Вы стараетесь не думать об отце?
В его глазах промелькнуло удивление, но он легко согласился с ней:
— Может быть. Вы очень проницательны.
— Я привыкла наблюдать.
— Часть вашей профессии? — уточнил Джон.
— Да. Я люблю давать людям то, в чем они нуждаются, даже если они не могут сказать мне, что им нужно.
Их взгляды встретились.
— Я тоже люблю это делать. Приносит удовлетворение.
Лиз улыбнулась в ответ на его улыбку:
— Поэтому вы пригласили меня выпить шампанского. Вам не понравилось мое одиночество в день рождения, и вы сжалились надо мной.
— Получилось веселее, верно?
— Безусловно.
— Ну и хорошо. А где ваша семья, Лиз?
Она окаменела. Сама виновата. И зачем прицепилась к его имени? Могла бы догадаться, что это приведет к личным вопросам. Не отклонялась бы от нейтральных тем и, может, не попала бы в дурацкое положение.
Так солги ему. Эка невидаль. Будто ты раньше не лгала. Да он и не поймет, что ты говоришь неправду.
— Из близких у меня никого нет, — туманно ответила она.
— Очень жаль.
Лиз пожала плечами:
— Раз уж мы перешли на личности, чем вы зарабатываете на жизнь?
— В настоящее время я, как говорится, в простое, — как-то неопределенно сказал он.
— Так обычно говорят об актерах или музыкантах. Вы актер? Музыкант?
— Всю жизнь мечтал стать рок-звездой, но, к несчастью, у меня нет голоса…
Официант, остановившись у их столика, поинтересовался, хотят ли они заказать еще что-нибудь.
Лиз накрыла ладонью свой бокал:
— Я не удержусь на ногах, если выпью еще хоть немного.