Тайны английской секретной службы
Шрифт:
На следующий день Якоба подвергли обычному «допросу» в гестаповском штабе на улице Принца Альберта в Берлине. Когда я встретил его в Париже после сенсационного освобождения, он показал мне глубокие шрамы — следы перенесенных им ужасных пыток. Гестаповские головорезы буквально покатились со смеху, когда Якоб спросил у них, что случилось с Веземаном. Потрясенный всем происшедшим, он понял, что Веземан предал его, заманив в Базель только для того, чтобы поймать в ловушку.
Вероятно, это дело закончилось бы так же, как многие другие: еще одно «неопознанное» тело было бы брошено в общую могилу или еще один человек прибавился бы к легиону обитателей германских концентрационных лагерей. Но госпожа Якоб не пала духом, а влиятельные люди Швейцарии и всего мира возмутились этим неслыханным преступлением гестапо.
Правительство Швейцарии отдало приказ об аресте Веземана — виновника похищения. Представьте себе, этот гестаповский агент имел наглость остаться в Швейцарии! Вот уж поистине необъяснимая тайна германской разведки. Его арестовали и судили. Он получил мягкий приговор — четыре года тюремного заключения — и был освобожден незадолго до войны, отбыв только половину срока.
Об этом деле на некоторое время забыли, но через год неизвестный представительный мужчина прибыл в Коринто, порт Никарагуа — небольшой республики Центральной Америки. В его германском паспорте значилось: доктор Генрих Мюллер, преподаватель Геттингенского университета. Это был не кто иной, как доктор Ганс Веземан. В награду за швейцарскую «операцию Канарис сделал его главным германским шпионом в зоне Панамского канала. Веземану, Зинсеру и фрау Редер было поручено добыть для адмирала Деница сведения, необходимые для разработки его честолюбивых планов. Дениц намеревался парализовать Панамский канал и наводнить Карибское море своими подводными лодками — план, который частично был претворен в жизнь на последней стадии войны.
Разведка Соединенных Штатов отнюдь не была в неведении относительно деятельности германских шпионов в Центральной Америке. След вел в Белиз, столицу Британского Гондураса — малонаселенной колонии на восточном побережье Юкатанского полуострова. Здесь, среди остатков исчезнувшей древней цивилизации народа майя, в городе, где британское министерство колоний было представлено горсткой англичан, шпионы чувствовали себя в большей безопасности, чем в столицах государств Южной Америки, где контрразведчики США сотрудничали с местными властями.
Но Канарис недооценил способностей английской Секретной службы. Правда, в Белизе не было выдающихся деятелей английской контрразведки, но один — два колониальных чиновника достаточно полно отдавали себе отчет в том, какую опасность представляет германская шпионская машина. Однажды их посетил агент американской разведки Фрэнк Аллен, который сообщил, что в Белизе появились шпионы. Здесь германские агенты были участниками фирмы, которая, казалось, на вполне законных основаниях занималась экспортом гумми, собираемого со сподилла и используемого в качестве основного материала для производства жевательной резинки. Экономика Британского Гондураса основана главным образом на экспорте гумми в Соединенные Штаты. Большая часть населения Белиза, составляющего 10.000 человек, — потомки негров-рабов, привезенных сюда еще при испанском владычестве, — зарабатывает себе на пропитание сбором гумми.
Агенты Веземана в Британском Гондурасе мели особое задание — сообщать о прохождении всех судов через Панамский канал. Они сделали своим девиз этой английской колонии: «Я процветаю, находясь в тени». Но тень, в которой они хотели скрыть свою деятельность, скоро была рассеяна агентами английской Секретной службы, присланными в Белиз.
В течение многих месяцев за шпионами Веземана, среди которых были мулаты различных национальностей с сомнительным прошлым, тщательно следили.
У английских тайных агентов быстро накапливались сведения о деятельности германских шпиков, но, выполняя указания Лондона, они ожидали момента, чтобы навсегда уничтожить хитро сплетенную сеть
Английская Секретная служба работала в тесном взаимодействии с американской разведкой. Фрэнк Аллеи из карибского отдела американского Федерального бюро расследований привез с собой важные сведения, которые передал одному английскому чиновнику. В ту же ночь этого англичанина нашли мертвым — он был отравлен. Следы сильного яда были обнаружены в стакане вина который он выпил перед сном. Германские шпионы применили отчаянное средство, чтобы скрыть свои темные дела. Власти решили действовать и арестовали девятнадцать мужчин и женщин. Одновременно в порту Колон было арестовано несколько связников.
Эта организация занималась не только шпионажем. Она снабжала горючим подводные лодки, тайком пробиравшиеся в Карибское море. На одной уединенной ферме находилась радиостанция, с помощью которой немецкие агенты устанавливали связь с подводными лодками и устраивали их встречи со шхунами, доставлявшими им драгоценное горючее. Когда организацию разгромили, доктору Веземану сразу стало нечего делать, и он вернулся в Буэнос-Айрес. Может быть, он до сих пор наслаждается гостеприимством щедрых людей, сочувствующих нацистам. Такой прием они оказали команде германского линейного корабля «Граф Шпее», когда он, поврежденный в знаменитом сражении в устье Ла-Платы, укрылся в нейтральной гавани.
В результате помощи, которая оказывалась нацистским организациям в Аргентине, полностью ликвидировать угрозу немецкого шпионажа в Южной Америке не удалось. В конце 1943 года английская Секретная служба и ФБР столкнулись с еще одним поразительным делом, которое могло бы послужить материалом для нескольких детективных романов. Секретной службе оно известно под названием «дело с говорящими куклами». Во время войны его не предавали гласности. Расследование деятельности шпионской организации — одной из тех, где немецкие и японские тайные агенты работали в тесном взаимодействии, — привело сотрудников контрразведки к шикарному магазину на Мэдисон-авеню. В Нью-Йорке этот магазин торговал предметами искусства, в основном художественно сделанными куклами. Изготовлялись они в мастерской, специализировавшейся на производстве предметов роскоши. В окнах этого красивого магазина были выставлены куклы в ярких национальных костюмах венгерских крестьян, итальянских горных жителей из Абруцци, индейских вождей, русских мужиков и швейцарских пастушек. Хозяйка магазина молодая вдова госпожа Вельвали Дикинсон была художницей, обладавшей изысканным вкусом и высокой культурой. Она окончила Стэндфордский университет со званием художника и занялась изготовлением и продажей кукол. Предприятие процветало, и среди его постоянных покупателей было много представителей нью-йоркского высшего общества.
Только случай навел контрразведку союзников на след этой хитро замаскированной шпионской организации. Письмо на имя сеньоры Инес де Молинали, О'Хиггинсстрйт, 2536, Буэнос-Айрес, Аргентина вернулось обратно с пометкой: «Адресат выбыл в неизвестном направлении». Добросовестные почтовые служащие США, попытавшись найти отправителя, вскрыли письмо в отделе потерянных писем. Его содержание оказалось настолько поразительным, что письмо тотчас же передали в ФБР.
Адресату в Буэнос-Айресе сообщалось о коллекции кукол, которую предстояло отправить из Соединенных Штатов в Англию. В письме говорилось о «трех прекрасных ирландских куклах, которые вскоре надо будет отправить домой», о «кукле — старом рыбаке с сетью на спине», о «кукле — маленьком матросе» и о «перевозке белых рабов», а не о шпионаже. В разгар войны коллекции роскошных, дорогих кукол, разумеется, не могли переправляться из Америки в осажденную Англию, подвергавшуюся яростным бомбардировкам. Поэтому пришлось сделать предположение, что куклы говорят на шифрованном языке.
Вскоре контрразведчики Нью-Йорка установили, что письмо имеет прямое отношение к артистической особе госпожи Дикинсон. Заинтересовавшись ее прошлым, они установили, что она немка и что ее поэтическое имя Вельвали первоначально было более прозаическим и по-немецки звучало Мальвина. До того, как она предстала перед алтарем с господином Дикинсоном, она была фрейлейн фон Блюхер. Больше того, установили, что она считалась ревностным членом германского «Культурбунда» и американо-японского общества.