Тайны древнего мира
Шрифт:
Мы взобрались на холм, что поднимался за музеем.
С его вершины были видны следы работы многих поколений археологов. Холмы там пробиты глубокими траншеями и ямами, и от этого кажется, что у ног расстилается город, перевернутый вниз головой и застроенный перевернутыми, сотканными из воздуха домами и крепостными стенами разной высоты.
Из стен траншей торчали обломки зданий, арки исчезнувших дворцов. Черными провалами зияли пещеры подвалов.
Музейный дедушка показал темной жилистой рукой на холм, не отличающийся от прочих, и сказал:
– Вы видите перед собой сады Семирамиды. А теперь мы совершим прогулку по улице процессий.
Он сделал несколько шагов и поманил меня подойти поближе.
Я отпрянул от неожиданности, потому что у моих ног разверзлась пропасть.
Ну и зрелище, я вам скажу!
Когда-то улица шла между двух высоких, наверное в семиэтажный дом, стен. Эти массивные стены были облицованы голубой глазурью, и в них, как и в ворота Иштар, были вмурованы керамические плиты, изображающие сказочных зверей. Они сопровождали людей, которые направлялись к храму. То есть к той самой Вавилонской башне.
Затем за долгие века улицу засыпало песком и мусором разрушающегося города, и этот мусор сохранил стены.
Археологи сто лет назад раскопали улицу до самого дна, и сегодня можно снова пройти по ней… Только нет храма в конце пути.
Даже холма нет. Потому что Александр Македонский приказал убрать развалины башни, чтобы построить новую.
Я глядел на ровную, замусоренную площадку между холмов. Неужели никто никогда больше не увидит несбывшегося чуда света?
Настоящую Вавилонскую башню – вернее, то, что от нее осталось – фундамент, – открыл немецкий археолог Колдевей, когда в 1899 году начал раскопки в Вавилоне, тогда еще совершенно неизвестном в Европе городе. Сто лет назад.
Ему, можно сказать, повезло, потому что в первую же неделю раскопок, вгрызаясь в спекшуюся гору кирпича, он отыскал городскую стену. Геродот, один из самых достоверных свидетелей прошлого, писал, что на ней могут разъехаться две колесницы, запряженные четверками коней. Никто ему не верил – что за поэтическое преувеличение!
Колдевей нашел стену, на которой могли разъехаться колесницы!
Но затем последовали годы и годы раскопок – ведь Вавилон погребен под слоем кирпичей и глины толщиной в двадцать метров. А стена, участки которой отыскал Колдевей, имела 360 башен. Для того чтобы исследовать центр города и найти фундамент Вавилонской башни, Колдевею понадобилась первая неделя, а затем еще одиннадцать лет труда.
За те годы ученые поняли, что Вавилон – лишь один из центров Двуречья, где воздвигали подобнее башни. Они назывались зиккуратами и служили ступенями к храму бога. И когда Колдевей на основе своих исследований сделал реконструкцию Вавилонской башни, какой она была построена (и никакие боги не разрушали ее за гордыню строителей!) и просуществовала несколько столетий, то со своей реконструкцией выступил и английский археолог Вулли, который раскопал город Ур, столицу одного из государств-предшественников Вавилона. В нем также отыскались развалины зиккурата – Вавилонской башни.
Стоило сравнить две реконструкции, как оказалось, что зиккураты, разделенные столетиями и сотнями километров, почти одинаковы.
Теперь мы знаем, какой была Вавилонская башня, самый большой зиккурат Двуречья.
Нижняя терраса башни представляла собой квадрат со стороной в девяносто метров. И возвышалась она на тридцать три метра. Второй этаж (терраса) лишь немного уступал первому по площади, зато был вдвое ниже – всего восемнадцать метров. Следующие шесть этажей были еще меньше – по шесть метров высотой. На верхней площадке возвышался храм верховного бога вавилонян (и близких им народов) Мардука. Крыша его была вызолочена, а стены покрыты голубой глазурью. Общая высота башни была равна стороне основания – девяносто метров.
Пожалуй, когда зиккурат – то есть, в общем, подставка под храм – был цел, он производил на кочевников куда большее впечатление, чем египетские пирамиды. Пирамиды скрадывают свою величину – глазу не на чем задержаться, он стремится вверх по граням, сходящимся в одной точке.
А когда люди смотрели на Вавилонскую башню, то глаз поднимался по ступеням, а затем упирался в сверкающий храм Мардука, который был виден из пустыни за многие десятки километров, символизируя богатство и мощь города.
И можно предположить, что кочевники столько лет мечтали о том, чтобы башня рухнула, что, когда ее повредил персидский царь Кир, а потом и вовсе снес Александр Македонский, им казалось, что их желание исполнилось – спесь наказана!
Геродот рассказывает, что церемония начиналась внизу у подножия башни в другом храме Мардука, где стояла его статуя весом (в нашей системе мер) двадцать четыре тонны, затем поднималась по каменной лестнице, которая вела к широкому балкону перед третьей террасой. Оттуда пилигримы могли взобраться на самый верх ко второму храму Мардука. В этом храме в небольшом помещении стояли ложе, на котором мог возлежать бог, и позолоченный стол.
И оттуда на много дней пути вокруг была видна страна, плоская, но в те годы плодородная.
Я, к сожалению, недостаточно знаком с археологией и даже географией Двуречья и потому, пока не попал в Ирак, и представления не имел о том, что при желании можно увидеть сохранившуюся Вавилонскую башню, куда более древнюю, чем та, которой нет.
Мой приятель Аднан не только рассказал мне о ней, но и вызвался свозить меня в выходной день из Багдада на своем невероятно длинном американском «кадиллаке», недостатком которого был возраст и оттого ненадежность. «Кадиллак» умудрялся замолкать и замирать в самых неудобных для того местах, особенно в центре какой-нибудь пустыни. А так как Аднан отлично умел водить этого монстра, но совершенно не представлял, как он устроен внутри, то поиски и ожидания механика отнимали у нас чуть ли не годы.
До Агар-Гуфа, местечка в тридцати километрах от Багдада, мы добрались без приключений, и я смог насладиться невероятным зрелищем. Сначала над плоской степью появилось облачко дыма. Оно росло, клубилось, напоминая замерший взрыв. И чем ближе мы подъезжали, тем более этот фантом наполнялся материей и превращался в нечто совершенно невообразимое.
Посреди гладкой степи возвышался пологий холм, сложенный из обломков сырцового кирпича. На нем лежал неровный глиняный шар высотой в двадцатиэтажный дом.