Тайны гор, которых не было на карте...
Шрифт:
— Я помогу, — сказала Манька, засыпая. — Я тебе птиц буду ловить!
В сон она провалилась как-то сразу, едва успев заметить, что и Борзеевич заснул, не успев доесть свой деликатес.
Трое спутников и Дьявол остались сидеть на площади уже без них.
И Маньке всю ночь снилось, что она разговаривает со своими спутниками.
Голоса у всех троих оказались такими, какими она их себе представляла. И сами они нисколько не походили на проклятых — люди, как люди. Юноша из первого города оказался сыном крестьянина, у которого было пять сыновей — и все они жили неплохо. Но в последнем матушка обнаружила
Парень оказался веселым, он сразу же выдал свою версию его происхождения:
— "Я Ра!" — так обратился Ра к человеку. Человек остановился, прислушиваясь к себе: "Е-е-е-е!" — открыл он новое слово. Бог Ра поправил: "Нет, Е — там, Я Ра… Просто Ра!" И так человек понял: простРАция у него началась, простРАнство с ним заговорило….
— И сразу захотелось ему пожить, как Ра, — одурел Борзеевич от простоты, с которой Ра появился на свет. — А чего в городе понадобилось?
— Мимо шел. Обратились, помог…
Второй, из второго города, который носил с собой меч, был почти что царь, вернее, волхв, один из сорока, которые управляли государством. Но как водится, чтобы удостоверится, что имеет право занимать такой ответственный пост, должен был обезвредить дракона или убить его. Драконы в те времена сидели в проклятых городах и носа из него не казали, а в город тот не войти и не выйти. Еще раньше, во времена его отцов, они на речку Смородину залетывали, а как половину извели, не осмеливались. Убить дракона было очень почетно, человек сразу становился героем. Понял: надо найти Проклятый город и заставить дракона или выйти из города, или убить прямо в городе. Добрый Батюшка Род разубеждать его не стал…
Тот, который больше всех пострадал, из третьего города, который тоже имел меч, как у человека из второго города, был из краев таких далеких, что и объяснить толком не получилось откуда. Место на карте он показать не смог, был в том месте океан-море синее. И насколько Манька и Борзеевич помнили, сроду там никакой земли не было. А по человеку выходило, что была земля. Он даже расстроился, разглядывая Манькину карту. Имя у Дьявола было непроизносимое, но сокращенно уже тогда его звали Ра. Когда Манька объяснила, кто такой Дьявол, и как объективно его рассматривают люди, он засмеялся и тоже стал называть его Дьявол, сразу же со всеми людьми согласившись.
— Да, Да-Я-Вол, ты поразил меня! Но я не жалею! — сказал он, обратившись к Дьяволу, и гордо добавил: — И если бы я снова шел по тому городу, я поступил бы точно так же, чтобы та женщина и двое ее детей — спаслись!
Борзеевич внимательно посмотрел на него, покачав осуждающе головой. Манька, усмехнувшись, ткнула его в бок, кивнув на благородного индейца, но Борзеевич с отсутствующим взглядом отмахнулся, словно, как Дьявол, умел быть в другом месте — и был не с ними, а там, в Проклятом городе на седьмой горе.
Спутники не только рассказывали, как попали каждый в свой город, как нашли сокровища и лампу, как услышали вопли жителей и не прошли мимо, но печально поведали, как жители города отказались исполнить вторую часть договора: принести им поесть, омыть ноги и отдать все, что унесли вампиры. Неведомая сила убивала их на глазах всего города, и ни один из них не смог подняться — и каждый остался жив лишь благодаря тем, кто все же вспомнил об условии. Все трое смеялись, вспоминая, как жители прятали свои сокровища в подвалах, в хлеву, и даже в навозе. И пытались бежать, обзывая друг друга, прятались, или готовили угощение для дорогих гостей. И как никто не смог выйти из города, вынося сокровища на себе, кроме людей, которые уходили из города голыми через площадь. И как пришли вампиры, и люди встречали их, думая, что они пожалеют их или поднимут до себя.
Маньке было не до смеха. Она ужасалась и удивлялась, что после всего, что с ними произошло, они не требуют у Дьявола сатисфакции. Ирония судьбы исключила их из жизни на многие тысячи лет.
А еще ей снилось, что пока они насыщались, жители города обмывали ноги ее товарищам, несли и несли вкусные угощения, так что ими была уставлена уже вся улица. И груды золота и драгоценностей росли и росли, и была та куча выше и больше всех сокровищ, которые они видели в трех городах, если сложить их вместе. Люди отдавали не только то, что забрали вампиры, но кто что имел. И каждый житель Проклятого города просил ее спутников стать им правителями. А потом, наотрез отказавшись уйти из города, потому что это был их город, вооружались живой водой — ее брали из колодца, в который вылили воду из пластиковой бутыли, оставив чуть-чуть и снова наполнив до краев, и веточками неугасимого полена, втыкая их у порога — самую толстую ветвь воткнули рядом с колодцем, и она росла и росла, как только житель исполнял условие.
На Маньку жители смотрели с удивлением и просили прощения, что не могут помыть ей ноги и отдать сокровища, чтобы она взяла их с собой. Кто-то пытался ее пощупать…
Поздно вечером на город напали вампиры — и началась жестокая битва…
Маньку вампиры не видели, ее как бы не было с ними. Она ничем не могла помочь ни людям, ни своим товарищам. Но ее и не просили, справлялись сами. Вампиры не сразу поняли, что земля стала другой. И жители легко убивали их, связывая и бросая в огонь посреди площади, куда каждый принес уже свою маленькую веточку неугасимого поленьего дерева.
Тогда вампиры разбудили дракона о девяти головах.
И пока один из товарищей рубил ему головы, которых сразу стало двенадцать, двое других достали в том месте, где она сидела, из земли черный каменный круг, шутя преломив его в нескольких местах одними лишь словами-загадками.
Как только черный каменный круг был сломан, дракон о девяти головах рухнул и превратился в пепел…
Битва на этом закончилась.
А потом, когда наступил рассвет, часть жителей, пока другая рушила дворец, разбирая его на камни и вытаскивая на свет вампиров, сумевших уйти от возмездия, свезли драгоценности в богатый дом, который был куплен ее товарищами, чтобы им было где жить и править своим народом.
Потом они с грустью прощались. Каждый ее спутник пожал ей руку, но только условно, потому что Манька в их времени была чуть больше, чем они в ее, но все же, по большому счету, ее с ними не было.
А жаль, ей там нравилось. И Борзеевичу нравилось, тем более, что каждый просил его остаться. Но Борзеевичу пришлось отказаться. Он был не из их времени. А, может, из их, но себя в том времени он совсем не помнил. Тем более, что Дьявол во всеуслышание заявил, что такой старичок есть и у них, только еще не успел оборзеть, был простеньким и незамысловатым, не катил горошины людям в глаза, а знал столько, сколько Борзеевич, наверное, уже никогда знать не будет.