Тайны господина Синтеза

Буссенар Луи Анри

Было ли такое равнодушие намеренным, вызванным усилием воли, или достигалось сделанным сразу же после отъезда девушки самогипнозом, но внешне оно казалось полным. Быть может, его утешала мысль, что он работает для блага внучки, стараясь извлечь для нее из вечности (точнее сказать, воссоздать из первичных веществ) совершенного, богоподобного, идеального человека. А возможно, зная, как путешествие полезно для девушки, он поручил ее таинственным и необычайным силам своего друга пандита?..

Но вернемся на атолл. Итак, работы шли полным ходом, и все не покладая рук трудились на благо Великого Дела, особенно те, кто не понимал сути данной затеи.

На борту «Анны» появился новый капитан — Корнелис Ван Шутен, сорокалетний светловолосый

толстяк с кирпичным лицом, человек с заурядной внешностью, но очень острым умом. Он был полон усердия и служебного рвения, работал не щадя себя и, будучи преемником капитана Кристиана, приносил немалую пользу. Мэтр вскоре привык к нему и использовал его на всю катушку.

Кто потерял с отъездом блестящего молодого офицера, так это, безусловно, Алексис Фармак. Капитан Кристиан, сразу же оценив, насколько химик предан господину Синтезу, тотчас же проникся к нему сердечным расположением, которое выказывал при каждом удобном случае.

А вот капитану Ван Шутену бывший профессор взрывчатых веществ казался страшным, чудаковатым маньяком и внушал ужас. Зато новый командир корабля сразу же буквально влюбился в Артура Роже-Адамса, денди от науки, медоточивого фразера [291] , важную персону, удостоенную официального научного звания. Почтенный голландец на каждом шагу величал его «господином профессором».

Необходимо отметить, что господин Синтез постепенно сменил гнев на милость и больше не третировал зоолога. Принимая во внимание реальный вклад Роже-Адамса в проводимый опыт, его активную и разумную работу, Мэтр перестал называть его «господином зоологом», что резало тому ухо, а обращался или просто «месье», или в случае, когда был особенно им доволен, «друг мой». Но сколько же понадобилось усилий, сколько мороки и труда, чтобы чуть-чуть приоткрыть дверь, ведущую к симпатии старика, настежь открытую для Алексиса Фармака!

291

Фразер — любитель щегольнуть «красным словцом»

При поддержке капитана Ван Шутена господин Роже-Адамс ни на минуту не прекращал активной деятельности; то, облачившись в скафандр, он исследовал необычайно разнообразную донную фауну, то устремлялся в морские глубины в недавно еще служившем для него пугалом «Морском кроте», то с помощью большой шлюпки и прикрепленного к ней трапа производил дренажи и подробно изучал улов.

Поначалу химик поражался, видя столь удивительное рвение, пришедшее на смену подчеркнутому презрению к «варварской кухне безумного старикашки». Но зоолог отвечал тоном, не терпящим возражений, решительно пресекая всякий разговор на эту тему:

— Видя, что такой достойнейший человек, как вы, увлекается экспериментом нашего общего патрона, я решил, дорогой коллега, примкнуть к вам.

— Значит, вы верите в успех?

— Я стал ревностным верующим! Из таких, как я, выковываются мученики.

— Пожалуй… Глядя, как вы крутитесь словно белка в колесе, и дней и ночью, в вечном поиске, иногда даже с риском для жизни…

— Не преувеличивайте ни моего рвения, ни моих достоинств, если таковые вообще имеются. Просто я разыскиваю рудиментарные организмы [292] , которые структурой и формой напоминали бы производных от монер, ежедневно видоизменяющихся в нашей лаборатории.

292

Рудиментарные организмы — недоразвившиеся организмы

— Прекрасная идея! Поздравляю вас!

— Вы слишком добры. С помощью ежедневных находок я воссоздаю натуральную серию морских существ, начиная от монеры до более совершенных типов. Как только это будет сделано, я ее

сопоставлю с искусственно выращенной лабораторной серией.

— С тем чтобы с помощью продуктов естественной эволюции можно было контролировать продукты эволюции искусственной?

— Совершенно верно.

Методика господина Артура пришлась по душе Мэтру; благодаря ей он получал возможность, ежедневно и ежечасно следя за ходом эволюции, убеждаться, что процесс движется в соответствии с законами природы.

Образцы, взятые из двух различных источников происхождения, изученные под микроскопом, были одинаковыми по структуре. Фотографии свидетельствовали о полном соответствии происходящих процессов. Однако иногда попадались организмы, отличные от существующих в настоящее время. Вот они-то и становились добычей для исследований зоолога. По большей части эти особи были гибридами [293] и принадлежали как к высшему, так и к низшему типам.

Неожиданные находки такого рода, свидетельствовавшие о переходе из одного состояния в другое, являлись большими удачами Роже-Адамса, и он спешил в любое время дня и ночи продемонстрировать их господину Синтезу. Мэтр с радостью выслушивал сообщения, убедительно доказывающие, как замечательны средства, запущенные им в дело и сулящие эксперименту полный успех.

293

Гибриды — новые виды животных или растений, выведенные скрещиванием двух видов, генетически различных (например, грейпфрут — гибрид лимона и апельсина)

Известно, что существа, обитающие в наше время на земном шаре, несмотря на свою многочисленность, произошли от совсем небольшого количества видов. Это подтверждают найденные при раскопках останки животных и растений исчезнувших видов. В общих чертах они имеют сходство с семьями, родами и группами ныне существующих. Из чего следует, что если из извлеченной со дна морского протоплазмы выйдут не только аналогичные ныне живущим существа, но также и угасшие на сегодня формы, то Мэтр действительно продублировал условия, в которых земной шар находился в момент зарождения жизни. Наконец, если господин Синтез в короткий срок реализует на практике феномены передачи наследственности и трансформации, это будет значить, что его гений восторжествовал над видимой несбыточностью созданной им неслыханной концепции.

Надо сказать, что ассистент-зоолог очень рьяно разыскивал факты, подтверждающие правоту умозаключений патрона. Кстати, его поиски были на редкость успешны. Но, несмотря на успех, вел он себя довольно скромно и лишь пошучивал, чем приводил химика в настоящий транс.

Последний, как вы уже заметили, был занудой или, вернее, принадлежал к той разновидности фанатиков [294] , которые не допускают, что пусть даже с деланной легкостью можно относиться к столь важным вопросам. Лаборатория с ее службами была для него архисвященным храмом, Великое Дело господина Синтеза — догмой, требующей религиозного благоговения.

294

Фанатик — человек, одержимый какой-либо идеей настолько, что готов все принести в жертву ее осуществлению

Правда, Роже-Адамс на сей счет придерживался иного мнения. Надо сказать, что за последний месяц от прежнего «юного господина Артура» не осталось и следа. Сумев завоевать расположение Мэтра, он мстил, впрочем вполне невинно, химику за прошлые саркастические замечания и насмешки в свой адрес. Одной из его навязчивых идей было стремление доказать коллеге, что умелый экспериментатор может по желанию видоизменять внешний вид животных, устранять некоторые характерные черты и заменять их другими.