Тайны государственных переворотов и революций

В 304-летней истории правления династии Романовых отречение от престола ее последнего представителя официально произошло за пять коротких

февральских дней 1917 года. Еще 26 февраля при получении первых сообщений о волнениях. в Петрограде император в своей могилевской ставке царственно повелевает «завтра же прекратить в столице беспорядки». А через каких-нибудь 89 часов, 2 марта в Пскове он уже обескураженно заявляет о своей готовности отречься от престола!

Если учесть, что большую часть этого 89-часового срока царь провел в разъездах между Могилевом и Петроградом по железной дороге, то напрашивается вывод: перелом в его сознании произошел еще быстрее, всего за 8 часов пребывания в Пскове в ставке главнокомандующего Северным фронтом генерала Н. В. Рузского…

Что же случилось в Пскове за эти 8 часов?

Первые сообщения о волнениях в Петрограде были получены в могилевской ставке 26 февраля в 1.40 утра. В 9.20 Николай II телеграфировал царице, что выедет в Петроград утром 28 февраля, а в 22.00 повелел командующему Петроградским военным округом генералу Хабалову прекратить волнения в столице. В 21.40 пришла телеграмма от председателя Государственной думы Родзянко, который просил императора дать согласие на создание так называемого ответственного правительства, назначаемого не царем, как раньше, а Государственной думой. На это царь в ночь на 27 февраля ответил распоряжением о роспуске Думы.

На следующий день 27 февраля начальник штаба Николая II генерал М. В. Алексеев просил императора пересмотреть свой отказ и дать согласие на образование ответственного правительства во главе с Родзянко или князем Львовым. Снова ответив отказом, царь днем велел главнокомандующим Западным и Северным фронтами срочно отправить в Петроград по два кавалерийских и пехотных полка, а также по пулеметной команде. Во главе этих частей он поставил генерала Н. И. Иванова, который в ночь на 28 февраля должен был отправиться из Могилева в столицу с Георгиевским батальоном.

Императорский поезд вышел из Могилева на восток в 5 часов утра 28 февраля, как раз в то время, когда в Петрограде уже был создан Временный комитет Государственной думы, взявший власть в свои руки. Проехав Вязьму, Ржев и Торжок, поезд в 21.00 подошел в Лихославлю и повернул на Бологое, чтобы через Малую Вишеру, Любань и Тосно утром 1 марта прибыть в Царское Село. Но все получилось иначе…

В Малой Вишере в 3 часа утра Николаю сообщили, что в Петрограде есть «какое-то Временное правительство» и что Любань и Тосно уже заняты восставшими войсками. Слегка обеспокоенный этими досадными помехами, царь приказал возвращаться назад в Бологое, а оттуда через станцию Дно следовать в Псков, где находилась ставка главнокомандующего Северным фронтом генерала Рузского.

Когда 1 марта 1917 года в 19.05 императорский поезд подошел к платформе станции Псков, ему навстречу вышел сам главнокомандующий. «Рузский шел согбенный, седой, старый, в резиновых калошах, — вспоминал один из царских приближенных. — Он был в форме Генерального штаба. Лицо у него бледное, болезненное, и глаза из-под. очков смотрели неприветливо». Император немедленно пригласил его к себе в вагон. После рапорта и краткого обмена мнениями Рузский испросил у царя аудиенцию для важного доклада по поручению генерала Алексеева.

Об этой аудиенции, состоявшейся в 22.00, известно только по позднейшим показаниям самого Рузского. Предупредив, что будет говорить о вопросах не войны, а государственного управления, генерал начал просить царя как можно быстрее дать согласие на… создание ответственного

правительства!

«Государь возражал спокойно, хладнокровно и с чувством глубокого убеждения», — вспоминал потом Рузский.

Более полутора часов генерал Рузский убеждал, спорил, доказывал и в конце концов вырвал у царя согласие на сформирование ответственного правительства во главе с Родзянко. Выйдя на четверть часа, чтобы телеграфировать об этом председателю Госдумы, он снова вернулся в царский вагон: ему следовало еще добиться отмены приказа, предписывающего генералу Иванову идти с войсками на Петроград. На этот раз дело пошло быстрей. 2 марта в 0.20 он вышел от царя с телеграммой для Иванова: «Прошу до моего приезда и доклада никаких мер не принимать»…

Но, как выяснилось, страшный психологический прессинг на императора на этом не закончился. 2 марта в 10.15 Рузский явился в царский вагон, но вместо ожидаемых Николаем II сведений о народном ликовании по поводу дарованного стране ответственного правительства он предъявил царю новое неслыханное требование: отречься от престола в пользу сына при регентстве великого князя Михаила Александровича!

Оказывается, ночью 2 марта генерал вел трехчасовые переговоры с Родзянко, и тот сообщил ему об аресте царских министров и назначении Временного правительства. Об этих переговорах одновременно стало известно в могилевской ставке, так что к 7.30 утра, когда Родзянко закончил обмен телеграммами с Рузским, генерал Алексеев уже знал о новом требовании и заранее запросил главнокомандующих фронтами и флотами.

В 9.00 утра от Алексеева вышел на телеграфную связь с начальником штаба Северного фронта Ю. Н. Даниловым генерал Лукомский. Он просил Данилова довести до сведения Рузского о необходимости усилить нажим на Николая II и во что бы то ни стало добиться согласия на отречение. Но Рузского, похоже, не надо было ни в чем убеждать. Явившись в царский вагон в 10.15, он положил перед императором запись своих ночных переговоров с Родзянко, а потом сообщил ему о том, что мятежники захватили в свои руки дворец в Царском Селе и царскую семью (что не соответствовало действительности!).

Царь был потрясен, и как раз в этот момент Рузскому принесли телеграмму от главнокомандующего Западным фронтом генерала А. Е. Эверта, спешившего заявить, что, по его мнению, продолжать боевые действия можно только при условии, если Николай II отречется от престола в пользу сына.

— Мне надо подумать, — сказал император и отпустил Рузского.

Когда в 14.00 царь снова вызвал к себе генерала, тот явился с двумя помощниками, генералами Даниловым и Саввичем, которые также принялись убеждать Николая в необходимости отречения. Рузский сообщил новые известия, полученные из ставки. Оказывается, в Петрограде поспешил явиться в Думу с предложением своих услуг собственный его величества конвой; вверил себя в распоряжение Думы двоюродный брат царя великий князь Кирилл Владимирович; на сторону Временного правительства перешел главнокомандующий Московского военного округа генерал Мрозовский. Пока царь знакомился с этими удручающими новостями, подоспели ответы главнокомандующих фронтами и флотами: все они единодушно поддержали требование об отречении. А многолетний соратник царя, его начальник штаба генерал Алексеев одобрил мнение главнокомандующих…

— Я решился, — сказал Николай. — Я отказываюсь от престола.

Он перекрестился. Перекрестились и генералы.

«Благодарю вас за доблестную и верную службу», — император подошел к Рузскому и поцеловал его. После этого он написал две телеграммы об отречении: одну — Родзянко, другую — Алексееву. Было 3 часа дня 2 марта 1917 года.

Новый свет на загадочное поведение Рузского и некоторых других генералов, вовлеченных в дело об отречении, проливает интересное историческое расследование, проведенное инженером Алексеем Широкорадом.