Тайны КремляСталин, Молотов, Берия, Маленков
Шрифт:
«Все наши кадры составляют огромную армию советской интеллигенции. Советская интеллигенция всеми своими корнями связана с рабочим классом и крестьянством. Это совершенно новая интеллигенция, подобной которой нет ни в одной стране мира.
Ни одно государство не могло и не может обойтись без своей интеллигенции, тем более не может обойтись без своей интеллигенции социалистическое государство рабочих и крестьян. Нашу интеллигенцию, выросшую за годы Советской власти, составляют кадры государственного аппарата, при помощи которых рабочий класс ведет свою внутреннюю и внешнюю политику. Это — вчерашние рабочие и крестьяне и сыновья рабочих и крестьян, выдвинувшиеся на командные посты. Особое значение имеет интеллигенция в такой стране, как наша, где государство направляет все отрасли хозяйства и культуры (выделено
ЦК ВКП(б) констатирует, что несмотря на столь важную роль интеллигенции в советском государстве, до настоящего времени еще не преодолено пренебрежительное отношение к нашей интеллигенции, представляющее из себя вреднейшее перенесение на нашу советскую интеллигенцию тех взглядов и отношений к интеллигенции, которые были распространены в дореволюционный период, когда интеллигенция находилась на службе у помещиков и капиталистов…
Такое антибольшевистское отношение к советской интеллигенции является диким, хулиганским и опасным для советского государства» [95] .
95
Правда, 1938, 15 ноября.
Ни выспренность тона, ни удручающий стиль с его совершенно неумеренным употреблением слов «советская интеллигенция», не могли увести читателей от главного. От того, что под интеллигенцией в данном случае подразумевались не «работники умственного труда» вообще, а только профессионально подготовленные служащие государственного аппарата. Прежде всего — «командные кадры» — «партийные и непартийные». От того, что именно их ставили во главу угла всей дальнейшей созидательной деятельности в экономике и сельском хозяйстве, в культуре. Их, а не парт-функционеров, которым настойчиво рекомендовалось как можно скорее «устранить недостатки и пробелы в своей идеологической подготовке».
Подобный, открытый и даже демонстративный пересмотр прежней кадровой политики, теперь уже безусловная ориентация преимущественно на тех, кто имел высшее образование, а не один лишь партбилет, не должен был стать для заинтересованных полной неожиданностью. О том же, правда намеком, хотя и достаточно прозрачным, говорило еще одно постановление ЦК ВКП(б), принятое за полгода до того. Запрещавшее обкомам, крайкомам, ЦК компартий союзных республик «передвигать», иными словами, распоряжаться по собственному усмотрению судьбой коммунистов — аспирантов вузов, втузов, научно-исследовательских институтов. Вынуждать их отказываться от продолжения учебы, направляя на новое место работы [96] . Тем самым ПБ уже до некоторой степени раскрывало свои далеко идущие планы выдвигать на руководящие посты в госаппарате профессионалов высшей квалификации — тех, кто в скором времени должен был защитить диссертации.
96
Партийное строительство. 1938, № 13, с. 6.
Постановление от 14 ноября, вместе с тем, и объясняло новые приоритеты при решении кадровых вопросов. Оно признало, что основная масса («значительная часть») низового звена кадров — членов партии составляют малограмотные люди. Те, для которых столь убогая и по содержанию, и по форме, стилю книга «Краткий курс» оказывается непонятной, недоступной. И потому для такой категории коммунистов следовало организовывать ее изучение по упрощенной программе, знакомить с нею по устному изложению, даваемому пропагандистом. Но признавало и иное. Априорно предполагало, что высшее кадровое звено должно обладать такими знаниями, которые позволят самостоятельно штудировать не один «Краткий курс», но и «первоисточники» — специально отобранные и рекомендованные отдельные труды Маркса, Ленина, Сталина.
Постановление «О пропаганде», разумеется, не могло ограничиться лишь проблемами изучения «Краткого курса» да кадров. Потребовало, признав необходимым, изменить структуру партаппарата всех без исключения уровней — от
Новая структура неизбежно становилась одной из ключевых, ибо получала полный и безраздельный контроль над основной функцией партии — идеологией. Должна была отныне руководить и всей печатью страны, этим «важнейшим оружием партии», и всеми издательствами, а через них — литературой и искусством, и теоретическим центром ЦК ВКП(б) — Институтом марксизма-ленинизма с его республиканскими филиалами. Столь безусловно решающая на Довольно многих направлениях сразу роль ОПиА вызвала обоснованные опасения в ПБ, в узком руководстве. Скрытная же оппозиция созданию нового отдела оказалась столь сильной, что заставила ПБ трижды — 12 октября, 14 и 21 ноября обсуждать этот вопрос, заново принимая решение. Только с третьего захода удалось окончательно утвердить и его образование, и назначение на должность начальника ОПиА ЦК ВКП(б) А. А. Жданова [97] . Человека, хотя и являвшегося более четырех лет членом ОБ и секретарем ЦК, более трех лет кандидатом в члены ПБ, но все это время практически остававшегося как бы на обочине власти. Ведь только по решению ПБ от 16 апреля 1937 года он начал работать в Москве, в центральном аппарате один месяц из двух, а не как до того, десять дней в месяц [98] .
97
РЦХИДНИ, ф. 17, оп. 3, д. 1003, л. 21, 29.
98
Хлевнюк О. В., Указ. соч., с. 246.
Наконец, постановление от 14 ноября вместе с другим, принятым спустя семь дней, послужили своеобразным катализатором для ускорения уже шедшего процесса — неизбежного изменения состава узкого руководства. Того намерения Сталина, которое он высказал еще на февральско-мартовском Пленуме 1937 года. «Мы, старики, — многозначительно заметил пятидесятисемилетний вождь, — члены Политбюро, скоро отойдем, сойдем со сцены. Это закон природы. И мы бы хотели, чтобы у нас было несколько смен» [99] .
99
Вопросы истории. 1995, № 11–12, с. 18.
Поначалу и вполне логично перемены затронули только руководство партаппарата. Но именно они и позволяют со значительной долей уверенности установить весьма важное. Кто же находился среди два года державшихся в тени, разрабатывая и проводя реформы? Кто добился в том успехов и потому получил повышение? Уже 27 ноября все это и продемонстрировало решение ПБ об очередном серьезном перераспределении обязанностей среди секретарей ЦК ВКП(б).
Андреев, который с февраля 1935 года вместо Кагановича исполнял неформальные обязанности второго секретаря, председательствовал на заседаниях ОБ, курировал управление делами ЦК, а также его промышленный и транспортный отделы, теперь получил, в дополнение к прежним обязанностям, поручение «наблюдать» за работой и сельскохозяйственных наркоматов. Вынужден был теперь львиную долю времени затрачивать на решение насущных проблем экономики, а отнюдь не партаппарата.
Ежов после покаянного письма и снятия с должности наркома внутренних дел лишь номинально оставался во главе КПК, курировал ОРПО. Полностью утратил свою прежнюю роль члена «шестерки». Однако официально его освободили от все еще числившихся за ним должностей только четыре месяца спустя, 29 марта 1939 года, а принимали у него дела Маленков, заведующий особым сектором (секретариатом Сталина) А. Н. Поскребышев и управляющий делами ЦК Крупин.
Каганович, хотя это и не было зафиксировано письменно, соответствующим решением ПБ, непременно должен был, после назначения на посты зампреда СНК СССР и главы сразу двух важных наркоматов, перестать «наблюдать», как это было прежде, за работой объединенного МК-МГК.