Тайны Лубянки
Шрифт:
«А как же его допустили на столь ответственный пост? – задавался риторическим вопросом начальник Следственного отдела КГБ генерал Чистяков31 (его мемуары вышли в середине 1970-х). – Как доверили такому человеку секретные материалы, тайны государства?»
И тут же, через пару страниц, отвечал сам себе: был, оказывается, такой генерал В., которому обманом предатель втерся в доверие, «старался как можно лучше выполнить любые поручения, угодничал. Все это Пеньковский делал для того, чтобы успешно продвигаться по служебной лестнице».
Про генерала «С» – не писалось
Да этого, собственно, и не требовалось. Гонители Серова расправились с ним и безо всякого общественного порицания.
Шумиха вокруг шпионского дела, скорое следствие, молниеносный суд. Такое чувство, будто умелые дирижеры делали все, дабы произвести на Запад максимальный эффект.
А почему бы и нет? Ведь только теперь, после ареста и приговора, американцы и англичане окончательно перестали сомневаться в искренности намерений Пеньковского. А значит, исчезли и их опасения в подлинности его материалов.
Если версия, которую предлагаю я, имеет под собой основания, вся эта круговерть – не более чем окончательная стадия гигантской операции КГБ. Операции, ставившей своей целью сразу несколько стратегических замыслов:
а) дезинформация Запада и внушение ложного чувства превосходства в гонке вооружений;
б) дискредитация начальника ГРУ И. Серова. Как видно, обе эти задачи выполнены были блестяще…
Сразу оговорюсь: то, о чем пойдет сейчас речь, не более чем плод моих умозаключений. Однако предположения эти с лихвой компенсируют все те многочисленные странности и загадки, которыми так богато дело Пеньковского.
Иными словами, моя неправдоподобная версия куда правдоподобнее, чем версии официально-канонические: как западные, так и отечественные…
Итак: жил да был Олег Пеньковский. До середины 1950-х судьба его складывалась вполне успешно, даром что происхождения был он самого, что ни на есть социально чуждого: папу-поручика порубали еще в грозовую Гражданскую.
Потом он станет говорить, будто осознание этого – пепел Кла-асса – и привело его в стан борцов с коммунизмом. Однако пепел пеплом, а свою карьеру Пеньковский начинает ровно с того, против чего сражался его родитель. Окончив артиллерийское училище, служит политруком в польской и финской кампаниях. Войну встречает, сидя в политотделе Красинского артучилища – помощником по комсомольской работе.
Только в ноябре 1943-го его отправляют на фронт. Как воевал Пеньковский – сказать трудно, хотя к маю 1945-го грудь его украшало уже 5 боевых орденов. Правда, в этом могла сказаться и близость к небожителям.
В войну у Пеньковского появляется ангел-хранитель: начальник артиллерии 1-го Украинского фронта, генерал, а в недалеком будущем главный маршал артиллерии Варенцов. Он привечает Пень-ковского, назначает своим офицером связи. По его протекции тот поступает в Академию имени Фрунзе. С его же благословения женится на дочери своего недавнего командира – начальника политуправления Московского военного округа генерала Гапановича.
Понятно, что при такой поддержке служебная лестница превращается в натуральный эскалатор.
Поболтавшись в штабе округа и в Министерстве обороны, Пеньковский решает освоить новую романтическую стезю – шпионскую.
В 1953-м он оканчивает Военно-Дипломатическую академию – альма-матер военной разведки. Несколько лет служит в аппарате ГРУ, а в 1955-м уезжает в первую свою командировку – в Турцию.
Тут-то и начинаются странности. Между Пеньковским и его прямым начальником – резидентом ГРУ Савченко возникает конфликт, ибо в это генеральское кресло метил и сам Пеньковский. Савченко всячески гнобит генеральского зятя, и тут у Пеньковско-го представляется шикарный случай свести счеты с обидчиком.
Турецкая контрразведка задержала сотрудника резидентуры Ионченко. Истинную причину провала Савченко от Центра скрыл, и тогда Пеньковский (цитирую книгу бывшего сотрудника ЦРУ Д. Харта), «обратившись в посольский офис КГБ, отослал свою версию событий по их независимому, секретному каналу».
Ясное дело, после такой подлянки дальнейшая карьера Пень-ковского в ГРУ застопорилась: двурушников и стукачей не любит никто. Из ГРУ его выживают, но он духом не падает, ибо на турецкой земле начинается его альянс с грозной лубянской организацией.
По неписаным советским законам, госбезопасность не только могла, но и обязана была вербовать сотрудников конкурирующей структуры – ГРУ. (В военной контрразведке существовал – и существует, кстати, по сей день целый отдел, обслуживающий ГРУ.) А вот военная разведка искать агентов в чекистской среде права как раз не имела.
Именно по заданиям КГБ Пеньковский и ловил на приемах американцев и англичан, «задыхающимся шепотом предлагая им сведения о советских планах на Ближнем Востоке» – то, о чем писал британец Филипп Найтли. Это была обычная провокационная практика КГБ.
Неслучайно, разбираясь с делом Пеньковского, сотрудники ЦК задавали Серову недвусмысленные вопросы. На что тот письменно отвечал: «Был ли связан с органами госбезопасности Пеньковский в период его пребывания в Турции, я не знаю, но это можно проверить по учету агентурной сети в КГБ» (из письма № 1).
В 1957-м Пеньковский возвращается в Москву. Из ГРУ его увольняют. Однако Варенцов – к тому времени уже маршал и командующий артиллерией страны – не бросает питомца в беде, да и органы – щит и меч революции – всегда начеку.
Пеньковского зачисляют на Высшие инженерно-артиллерийские курсы – сиречь под крыло Варенцова – а вскоре отправляют начальником курса в Академию ракетных войск.
Академия – организация сверхсекретная. Случайных, непроверенных людей здесь не может быть по определению. А ведь к тому времени КГБ уже вычисляет несостыковочку в анкете Пень-ковского. Папа-то его не без вести пропал, а с оружием в руках воевал против советской власти. За такие грехи и маршалы не помогут, вражью траву с поля – вон. Однако Лубянка к своим помощникам относится бережливо. И вскоре, в 1959-м, Пеньков-ского восстанавливают в ГРУ, несмотря на жесткую резолюцию Серова и на то даже, что приказ о его увольнении подписывал лично начальник Генштаба.