Тайны магического следствия
Шрифт:
Он повернул ключ в замке зажигания:
— Ну что, мистер, поехали…
По дороге я много размышлял о сложившейся ситуации: вряд ли Перкинс пойдет на откровенную фабрикацию улик, чтобы повесить на меня убийство. Но из этой ситуации он постарается выжать по максимуму. Вряд ли он забыл тот полет на табуретке сквозь стекло. Уж я на его месте точно бы не простил.
Мысленно я приготовился к самому худшему и был прав.
У Адамса меня принял сержант Бруковски — семи футов роста верзила, смахивающий на башенный кран.
Он подвел меня к металлической двери, за которой находился карцер, повозившись, отпер ее.
— Заходите, мистер Дональд.
Мы оказались внутри.
Обычный железный ящик без окон. Звуконепроницаемость идеальная. Я был в курсе, что Бруковски любит здесь «поразвлечься» с некоторыми строптивыми арестантами. Иногда словесные доводы не действовали, приходилось пускать в ход тяжелую артиллерию в виде кулаков сержанта. Кричи не кричи, не услышат.
Я показал ему руки с «браслетами».
— Бруковски, ты ничего не забыл?
Он отрицательно помотал огромной башкой.
— Никак нет, мистер Дональд. Я действую в соответствии с приказом.
Сержант был малый тупой, но исполнительный. Если получит приказ — в лепешку разобьется, но выполнит. Хватило взгляда на его лицо, чтобы понять — он не врет.
— Чьим, Бруковски? Перкинса?
— Не только его, мистер Дональд. Еще и шеф звонил по вашему поводу, дал кое-какие инструкции.
Он помялся:
— Не обижайтесь на меня, Рик. Ничего личного, только приказ. Я к вам всегда с симпатией относился. Жаль, что все так получилось.
— Ты о чем? — спросил я, догадываясь, что должно произойти после его слов.
Он же не случайно оставил меня в наручниках. Не просто ради того, чтобы помучить. Мне будет сложнее защищаться, если…
Додумать я не успел. Кулак Бруковски заехал мне в челюсть. Впечатление, будто кран лупанул в меня ядром, предназначенным для сноса зданий. Я врезался в стену и стек по ней студнем.
— Еще раз простите, мистер Дональд, — тем же извиняющимся тоном прогудел Бруковски. — Я страшно сожалею о произошедшем. Если бы не шеф… — Он с шумом втянул воздух большими волосатыми ноздрями.
— Ничего страшного, Бруковски. Я все понимаю, — сказал я и кинулся на него, метя головой в живот.
Теперь кулак опустился мне на шею. Ноги подогнулись, и я уперся коленями в пол.
— Не надо, мистер Дональд, — заканючил Бруковски. — Только себе хуже делаете. У меня ведь сердце переворачивается!
Я упрямо поднялся. Голова кружилась, в ушах стоял свист спускающей шины, перед глазами мелькали звездочки.
Посмотрел на правую руку, количество пальцев на ней удвоилось, если не утроилось. Но я все равно сложил ладонь в подобие кулака, размахнулся и ткнул им в плечо Бруковски с силой пятилетнего ребенка.
Сержант даже не шелохнулся.
— Эх, мистер Дональд! И в кого вы такой настырный?
— Что тебе приказал шеф? — заплетающимся языком прошелестел я.
— Отделать вас как Господь черепаху и оставить в таком виде до утра. Вы не волнуйтесь, — спохватился сержант. — Ничего ломать я не буду. Отделаетесь парой синяков и шишек. Доверьтесь профессионалу. Пожалуйста! — протянул он.
— Хрен тебе! — сказал я и рухнул.
Пробудило меня похлопывание по щекам.
— Я убью тебя, Бруковски! — прохрипел я, не открывая глаз.
— Он уже давно сменился, мистер Дональд, — радостно объявил кто-то невидимый.
Я с трудом раздвинул свинцовые веки. На меня радостно скалилась рожа знакомого копа. К счастью, это и впрямь был не Бруковски.
— Тебе повезло, — сказал я и закашлялся.
— Попейте водички, — предложил коп.
— Лучше кофе.
— Сделаем!
Он вернулся с пластиковым стаканчиком.
— Из кофемата? — подозрительно спросил я.
— Обижаете. Я специально за ним в кафешку напротив сбегал.
Коп участливо склонился надо мной:
— Вы как себя чувствуете? Бруковски не перестарался?
— Чувствую, как будто заново родился.
— Шутите? — обиженно произнес он.
— Да уж какие тут шутки! — Я сделал глоток. Кофе и впрямь был что надо: бодрящий и в меру горький. Надо будет по случаю заглянуть в это кафе. — Ты мне лучше ответь — долго меня тут мариновать собираются?
— Можете прямо сейчас домой ехать. У меня хорошие новости. — Коп прямо светился от радости. — Вы свободны, обвинения вам предъявлять не стали. Версия о самоубийстве подтверждена, дело возбуждаться не будет. Кстати, вас тут одна дамочка ищет. Ножки у нее… — Он мечтательно прищурился.
— Где она?
— Ждет в приемной.
— Тогда мне пора. Загостился я тут.
— И правильно! — с прежней радостью оскалился коп. — Нельзя заставлять ждать женщину. Особенно такую!
Я взглянул на часы. Восемь утра. Однако же… долго я провалялся в отключке.
Поднявшись, вышел из камеры. От резкого движения мозг взорвался страшной болью, меня повело в сторону.
— Может, доктора?
— Не надо. Сам справлюсь, — заявил я.
Коп посеменил за мной по коридору.
— Вы уж на Бруковски сильно не серчайте. Он ведь человек подневольный. Раз приказали, надо исполнять.
Не обращая внимания на его слова, я пошагал к приемной.
Бетти сидела на стареньком деревянном сиденье, покрытом лаком. У нее был усталый и встревоженный вид.
Я улыбнулся:
— Привет, Бетти!
Она встала. Ее глаза смотрели на меня с тревогой и состраданием.
— Рик… Тебя били?
— Ерунда, — с преувеличенной бравурностью сказал я. — Давай поскорее выйдем отсюда. Я и раньше не любил это место, но за сегодняшнюю ночь просто возненавидел.