Тайны «Монастырского приюта»
Шрифт:
– Ты явился к нам, Кроули! – торжественным голосом провозгласил кто-то.
– Да-да! Да-да! Да-да! – трижды повторил другой, более писклявый. Очевидно, это была женщина.
Довольно просторная келья была еле освещена единственной горевшей свечой у зарешеченного окна. Сивере сразу сообразил, что он попал не к Комамберовым. За столом сидели три или четыре человека, головы их были покрыты капюшонами. Перед ними стояли слабо мерцающие восковые фигурки, не более двадцати сантиметров, а в самом центре – голый череп с пустыми глазницами. По лицам этих людей блуждала тени, искажая черты.
– Не тот, не тот! – заверещал кто-то из них. Кажется, из второй супружеской пары.
– Пардониссимум… – пробормотал сконфуженный Александр Юрьевич. – Я только хотел спросить…
– Вон! – рявкнул еще кто-то громовым басом.
Сивере торопливо прикрыл за собой дверь. «Черт-те что творится!» – с раздражением подумал он. Затем, набравшись смелости, подошел к келье номер восемь и пару раз стукнул. Пришлось немного подождать, прежде чем из-за двери донесся глухой голос литературного «гения»:
– Кто?
– Я! – отозвался Сивере. – Валентин Данилович, вы обещали дать мне почитать ваш трактат. Я верну утром.
– Потом. Не теперь, – ответил с той стороны Комамберов. – Мы творим. Мы думаем. Уходите.
Александр Юрьевич почесал затылок, в сердцах плюнул на дверь и направился к номеру Анны Горенштейн. Самое удивительное, что ему уже вторую ночь совершенно не хотелось спать.
4
Волнующе-мраморная вдова в этот полночный час была особенно привлекательна: за блеском темных глаз, тонкой полуулыбкой, внешней строгостью лица угадывались тайные страсти, а легкое открытое платье лишь подчеркивало изящество фигуры. Горело несколько свечей, из магнитофона лилась приятная музыка. На столике в вазочке лежали фрукты, стояла бутылка сладкого вишневого ликера. И умопомрачительный запах вокруг – аромат дорогих духов, каких-то цветов, осенних листьев.
– Вы пришли! – констатировала Анна. – Садитесь же в кресло. Вам не мешает музыка? Хотите немного вина? Можете курить.
Александр Юрьевич, желавший с ходу выяснить, что же произошло прошлой ночью, несколько расслабился, сменив гнев на милость. Вся атмосфера в номере Горенштейн предполагала к задушевной беседе.
– Есть в вас что-то от византийской принцессы Анны Комнин, – издалека начал он, пригубив ликер. – Она жила в начале двенадцатого века, была чрезвычайно красива, умна, начитанна, писала стихи и рисовала картины. Сменила несколько мужей, испытав страстную любовь в объятиях великого магистра ордена тамплиеров. И даже грубые и невежественные крестоносцы почти боготворили ее. Именно такой я ее себе и представлял. Вы – это она наяву.
– Охотно верю, – вновь улыбнулась Анна. – А насчет супругов вы угадали: их было у меня четверо. Но браки оказались недолгими. Все мужья, к сожалению, умерли.
– Вот как? – подивился Александр Юрьевич. – Вы ведь еще так молоды. Расскажите.
– Что ж, пожалуй… – подумав, согласилась она. – Если вам интересно. Первый раз я вышла замуж еще девчонкой, на первом курсе МГИМО. Таким же был и мой муж – юный великосветский шалопай с ветром в голове. Но очень смелый и добрый. В летние месяцы мы занимались альпинизмом, он сорвался со скалы и разбился насмерть. Это произошло здесь, на Кавказе. Потом, так уж получилось, я оказалась женой его друга. Красивый талантливый парень, но, к несчастью – это выяснилось потом, – подвержен пагубной страсти. Вы понимаете, о чем я? Наркотики.
– Богема? – подсказал Сивере.
– Именно так. Остановить его было уже нельзя. Он сгорел очень быстро, на моих глазах. И я решила: нет, мои сверстники слишком легко и весело прощаются с жизнью. Словно у них есть дюжина запасных. И когда за мной стал старомодно ухаживать профессор нашего института, я, в конце концов, согласилась сочетаться с ним браком. Не скрою, здесь не было любви, лишь меркантильные интересы. Аспирантура, диссертация, хорошая дипломатическая работа. Однако возраст… Он умер прямо у меня в постели, от сердечного приступа. Не скрою, во время ночи любви…
– Не повезло вам, – сочувственно вставил Сивере.
– Кто знает! Та ночь была волшебной, больше не повторится, – с грустью ответила она. – Затем появился американец. Я уже вращалась в высоких дипломатических кругах, там, на одном из приемов мы и познакомились. Я прожила с ним во Флориде три года, чудесное время! Он утонул, захлебнулся, занимаясь подводным плаванием. Жить в одиночестве в огромном доме мне показалось скучным. Чужая страна, чужие люди, и я вернулась назад. Вскоре у меня в Москве появился свой бизнес, мне встретился успешный банкир по фамилии Горенштейн. Друг Ходорковского. Но жизнь подобных людей, как вы знаете, коротка. И печальна. А он еще стал вмешиваться в политику, пытался влиять на премьер-министра, да и на президента тоже. И вот однажды, совершенно неожиданно, «Лексус» мужа взлетел на воздух. Тело еле удалось опознать. Теперь я снова вдова.
Закончив свою сагу, она подлила ликер в рюмки, мило и чуть кокетливо улыбнулась Сиверсу.
– Позвольте! – сказал тот, подсчитывая в уме мужей Анны. – Но ведь получается, что их у вас было не четыре, а пять?
– Разве? – произнесла она, наморщив прекрасный лоб. – Действительно. Видно, я подзабыла. Одного, кого-то из них, все время упускаю из памяти. Кого только? Даже самой интересно. Но так трудно удержать в голове свое прошлое в целости и сохранности. А вообще-то моя девичья фамилия – Войтенко. Я из древнего рода польских королей Войтыл.
– А я-то подумал, что вы – потомок французского маршала де Рэ, более известного под прозвищем Синяя Борода. Только у того умирали жены, а у вас – мужья.
Анна рассмеялась.
– Расскажите же и вы немного о себе, – попросила она.
– У меня нет биографии, – ответил Сивере. – Не был, не состоял, не участвовал, не имею. Обыкновенный человек, каких много.
– Неправда, – мягко возразила Анна. – У вас на лице особая печать. Я вижу. Мне кажется, вы – человек совершенно необычной судьбы, но она лишь начинает проявляться. Вас ожидают невероятные перемены. И именно здесь, в «Монастырском приюте». Будущее уже стучится к вам в дверь.
Вдова приложила палец к губам и замолчала, словно сейчас действительно должен был раздаться неизбежный стук Провидения.
– Гм-м… – произнес Александр Юрьевич, невольно прислушиваясь к шорохам за дверью. – Однако вернемся в настоящее. Что же произошло? Вот, кстати, ваш медальон, – он вытащил его из кармана и подкинул на ладони.
– Оставьте его пока у себя, – уже совсем иным, серьезным тоном сказал Анна. – Я прошу. Мне боязно к нему прикасаться.
– Хорошо, – согласился Сивере. – Но все же объяснитесь. Куда вы исчезли вчера ночью?