Шрифт:
Дорогой читатель!
Выражение «наплести с три короба» имеет морское основание. В былые времена, когда на парусных кораблях не было синтетических веревок, весь такелаж плёлся прямо на судне. Обычно матросы собирались на баке и, плетя, рассказывали друг другу разные забавные и поучительные истории. В течение многих месяцев плавания и по мере заполнения коробов «плётками» для будущих такелажных тросов истории становились всё невероятнее. Так и появилось это выражение. Проще говоря, о чем вижу, о том и сочиняю небылицы.
Вот и я, во время ночных вахт на яхте «Сан Суси», стала записывать быль и небыль. Со временем истории сплетались в одно целое, и появилась небольшая новелла.
30 декабря 2013
Кабо Сан Лукас, Мексика
Внимание! Все права
Светлана Ларионова
Авантюрно-приключенческая новелла в двух частях
Часть Первая
Пролог
«Флибустьер» раскачивался из стороны в сторону, набирая ускорение с каждым плеском волны, и я с нарастающей тревогой подумала, что еще немного – и мы перевернемся. Сядем килем вверх на потеху всей публике, и нас понесет по течению, как Ёжика в тумане.
– Мама! – не выдержал Сережка. – Все в порядке?
– Да! – я помахала ему рукой и на всякий случай широко улыбнулась кучке любопытных на причале. Никогда не поздно попытаться завоевать общественную симпатию, особенно если впереди маячит перспектива громко взывать о помощи, беспомощно барахтаясь в воде. Альма подошла к воде и тонко взвыла, выражая свое глубокое недоверие ко всяким лодкам, а тем более уж самодельным.
Стоять в полный рост в лодке было невозможно: «Флибустьеру» явно не хватало балласта. «В следующий раз загружу его трюмы консервами», – пообещала я себе. Встав на четвереньки, я быстро поползла к мачте и освободила от найтовых привязанный к буму реек и парус. Огромный люгер тут же подхватил ветер, отшвырнув бум и реек в сторону. Лодка опасно накренилась. В панике я по-пластунски вползла в кокпит и, направив нос лодки против ветра, принялась вытягивать фал. Реек с парусом пополз наверх. Закрепив конец фала на утке, я подобрала шкоты и вильнула в сторону румпелем. Ветер тут же наполнил широкий парус! «Флибустьер» сильно лег на борт, мотнул носом и вдруг понесся вместе с ветром, выбрасывая фонтанчики пенной воды из-под форштевня.
У меня часто забилась сердце. Я обернулась. Сережка стремительно уменьшался в размере, и я прокричала: « Скоро вернусь!» Впрочем, в этом я была совсем не уверена. Течение здесь было сильным, и идти обратно против него будет проблематично. Мотора у меня не было. Ничего, – подумала я, в конце концов, течение меняется каждый шесть часов. Если что, подожду в какой-нибудь бухте.
Напряжение стало потихоньку меня отпускать. Я пошевелила румпелем и еще больше подобрала шкоты. «Флибустьер», как игривая лошадка, прыгал с волны на волну и отлично слушался руля. Теплый ветер трепал мои волосы; огромный парус, на старинный манер растянутый между рейком и бумом, сверкал на солнце девственной белизной. У меня получилось! – вдруг поняла я. Целых два года я представляя себе этот момент: моя мини-яхточка, накренившаяся на один борт, летит под парусом навстречу моей мечте… Эмоции с новой силой захлестнули меня. Нос «Флибустьера» с шипением разрезал волну, и ветер уносил прочь мои восторженные крики . Уже не сдерживаясь, я во все горло затянула: «Самое синие в ми-ире, Чё-ёрно-ое море моё!». Не беда, что Черное море – ровно под нами, в другом полушарии! Когда-нибудь я соединю моря и океаны в одну линию и прибуду домой на своём крылатом скакуне. Ведь два года проектирования и постройки остались позади. «Флибустьер»
…Час спустя, полностью освоившись с капризным нравом моего скакуна, я лихо подошла к причалу и галантно пригласила Сережку и Альму на водную прогулку. В нашей семье началась «эпоха «Флибустьера»».
Глава первая. Мишка
– А вода-то теплее, чем воздух! – сказала я и посмотрела на Мишку.– А что, слабо нам сегодня походить на байдарке? Воды зачерпнем немного, не велика беда! Чай, не сахарные, не растаем…
Мишка выразительно посмотрел на меня, словно хотел сказать: «Ты что?! Так она же хоть и теплая, но мокрая! А потом что, мерзнуть на ветру?!» Идея взять байдарку и пройтись вдоль берега ему решительно не нравилась. Глаза у него красивые: янтарные с зеленым отливом, а поступь мягкая, почти кошачья, и грудь колесом. Красавец, да и только, невольно залюбуешься. Мишка, на мой взгляд, – самый очаровательный пес на свете. Ему всего лишь четыре месяца, но он плавает, как чемпион, и бесстрашно запрыгивает в мою надувную байдарку для осмотра местных достопримечательностей.
Он прибился к «Флибустьеру» месяц назад, совсем крошечный пушистый комочек с мягкими треугольничками ушек. Он был кругленький и пестренький, серо-белый с рыжими подпаленами, громко пищал и походил на медвежонка. Только хвост у его висел поленом, как у волка.
– Чего мяучишь? – спрашивала я, поглаживая его крупную голову – Есть небось хочешь?
Подхватила его под голое брюшко. Он сразу же заурчал с громкостью пылесоса и стал тыкаться мне в шею своим мокрым носом.
– Ну-ну, полегче там, медвежонок …эх ты, Мишка!
Кличка сразу же прилипла к нему намертво. Помню, как неожиданно ощутила тревожную смесь радости и ответственности, внося его на борт «Флибустьера». Он слопал тарелку консервированного куриного супа с кусочками размякшего хлеба, написал на местный морской журнал «Широта 38 градусов» и завалился спать. Соседи по причалу сказали, что он – австралийская пастушья собака. Никто не знал, откуда он прибился к “Флибустьеру». Я открыла свой ноутбук и стала искать описание в поисковике. Первой шла общая характеристика: порода отличается высоким интеллектом и часто используется для службы в полиции. Второе, – порода очень верна свои хозяевам, и не пойдет с кем попало за вкусной колбасой… «Ого!», – сказала я, покосившись на Мишку, – какие редкие качества, да сразу два в одной собаке!» Далее в описание породы говорилось, что эти собаки были выведены для работы со скотом в Австралии путем скрещивания местной дикой собаки динго и европейских овчарок. Зубы у собак острые, как бритва, и кусают они профессионально: быстро и больно…
Чем больше я читала, тем больше проникалась уважением к маленькому комку шерсти, сопящему на моем спальнике. Для лодки совсем не подходит, – решила я. – Ему нужно раздолье, дистанция для пробега, и скот для выпаса, иначе он съест меня с моим «Флибустьером». Я живо представила острые зубки, отрывающие мой шикарный светло-бежевый кожзам с внутренних бортов лодки, обнажая дерево, отдирая пласт за пластом, доходя до пластиковой обшивки… Ну уж нет! Надо срочно отдать пса на какую-нибудь ферму.
С этой мыслью я закрыла ноутбук и стала утраиваться поудобнее в своем спальнике. Потревоженный Мишка недовольно засопел, открыл на секунду затянутые поволокой глаза, вытянулся во всю свою невеликую длину, и положил голову мне на плечо. От него исходил сладкий запах шерстки, молока, и чего-то еще детского, присущего только малышам, будь-то человеческим или собачьим. Я не удержалась и мягко поцеловала его за ушком: спи, Мишка, спи.
Весь следующий день Мишка ходил за мной по пятам, как хвостик. Мы прогулялись в магазин на набережной. Я соорудила ошейник из корабельной стропы, но Мишка атаковал веревку-поводок и напрочь отказывался быть ведомым. Без веревки он просто бежал за мной как приклеенный. Я решила оставить дело воспитания собачьей культуры на потом, для фермеров, будущих хозяев Мишки. Времени у меня было в обрез. Неожиданно обозначилась работа, – перевод медицинской статьи о новых идеях раннего распознания раковых клеток мозга, и этот перевод надо было сдать в течение суток.