Тайны Парижа. Том 2
Шрифт:
— Маркиз, сегодня еще я могу быть полезной вам, но завтра, быть может, будет слишком поздно.
— Но кто же вы?
— Вы прочитали мое имя на визитной карточке; меня зовут госпожа Бевуаль, больше я ничего не могу сказать вам. Вы видите меня в первый раз и, может быть, в последний. Я явилась сегодня к вам как таинственная богиня, которую зовут Фортуной, и, проходя мимо, постучала в вашу дверь. Не будьте глухи, потому что после вы горько раскаетесь, если я пройду мимо.
Эммануэль смотрел на нее со все возрастающим удивлением и спрашивал себя: не имеет ли он дело с сумасшедшей? Но у Фульмен был такой спокойный вид, она говорила так убедительно, что подобное предположение казалось немыслимым.
— Сударыня, — сказал он ей, внезапно прерывая ее, — потрудитесь объясниться, ради Бога, потому что я ничего не понимаю.
— Маркиз, — ответила она, — я повторяю вам, что я не могу сказать, ни кто я, ни кто меня послал и откуда я знаю о вашей дуэли и о вашем разговоре с Блидой. Удовольствуйтесь тем, что я явилась предложить вам неожиданную помощь.
— Что вы хотите сказать, сударыня?
— Покушаются на вашу жизнь…
— О, я буду защищать ее, будьте спокойны!
— На ваше состояние… Видите ли, — продолжала Фульмен, — с вас требуют пятьсот тысяч франков не для того, чтобы только получить эту сумму.
— А… для чего же?
— Потому что предполагают, что вы не можете достать эту сумму иначе, как продав или заложив одно из ваших имений, для чего необходима подпись вашей жены.
— Это правда, — согласился маркиз, нахмурив брови, — я не мог бы выдать такую сумму без ее согласия.
— Вы ошибаетесь.
— Я… ошибаюсь?
— Да, потому что я привезла вам эту сумму.
— Вы!
Фульмен утвердительно кивнула головой.
— Но ведь я не знаком с вами! — вскричал маркиз, до крайности удивленный.
— Вам и не нужно знать, кто я. Я привезла вам деньги, которые одалживаю вам без всяких формальностей, кроме расписки в получении. Вы будете платить по пять процентов годовых и уплачивать капитальную сумму частями по одной десятой в какие сроки вам угодно.
Говоря это, Фульмен открыла бумажник из красного сафьяна и вынула оттуда два векселя банкирского дома «Ротшильд и К0» в Лондоне на дом Ротшильда в Париже, по двести пятьдесят тысяч франков каждый, уплата по которым должна была быть произведена через три дня по предъявлении.
Эммануэлю показалось, что он бредит.
— Сударыня, — сказал он наконец, — как ни ужасно мое положение…
— Именно ужасно, — перебила его Фульмен, — и я сейчас скажу вам содержание письма, за которое вы так дорого должны заплатить.
Маркиз сначала побледнел, потом лицо его вспыхнуло, и он сказал:
— Как ни ужасно мое положение, но я не могу принять деньги от незнакомого друга…
— Это вовсе не друг ваш, — возразила Фульмен.
— Кто же в таком случае?
— Слушайте, маркиз, — продолжала Фульмен, — позвольте мне сказать вам только одно слово, потому что более я ничего не имею права сообщить вам: улица Сент-Андре, мансарда улицы Масон-Сорбонна, ваш отель, Венсенский лес, где вы должны драться завтра, — все это составляет шахматную доску, на которой вы, ваш противник и Блида не более как пешки. Есть два лица, которые ведут между собою борьбу из-за вас.
Эммануэль вздрогнул и бросил на Фульмен взгляд, полный беспокойства. Фульмен прибавила:
— Одно из них, господин Шаламбель маркиз де Флар, наметило вас как предмет мщения и будет преследовать вас без пощады. Другое то, от которого я являюсь, прислало вам эту сумму, которую вы не знали, где достать, и это лицо к вашим услугам, так как первое против вас. Оно защищает вас, потому что вас хотят погубить.
— А кто победит?
— Одному Богу известно!
Фульмен была невозмутимо спокойна и торжественна. Эммануэль вздрогнул.
— Слушайте, — продолжала Фульмен, — я дам вам последний совет: возьмите эти пятьсот тысяч франков, выкупите письмо, которое необходимо во что бы ни стало уничтожить, деритесь с оскорбленным вами человеком, затем посадите вашу жену и детей в почтовую карету и уезжайте вместе с ними.
— Что вы говорите, Боже мой?
— Поезжайте в Италию, в Архипелаг, отправляйтесь в Азию, на край света, если это необходимо, и постарайтесь избегнуть роковой судьбы, преследующей вас.
— Но что же это за судьба? — вскричал маркиз хриплым голосом.
— Клятва, которой я связана, не дает мне права сказать это. Прощайте, маркиз.
Фульмен положила на стол векселя и прибавила:
— Вы напишете мне расписку?
— Но, сударыня… — пробормотал он, все еще колеблясь.
— Именем вашей жены и детей умоляю вас принять эти деньги, — сказала она.
Маркиз взял перо и написал расписку в получении двух векселей на дом Ротшильда. Затем он подписался и отдал расписку Фульмен, которая спрятала ее в красный сафьяновый бумажник, простилась и направилась к двери.
— Кому же я должен буду выплатить эту сумму? — спросил маркиз.
— Через год с этой распиской к вам явится человек, и вы условитесь с ним относительно следующих сроков платежа.
И уже на пороге Фульмен спросила:
— Послушайте, еще одно слово.
— Спрашивайте…
— Вы очень хотите драться с Фредериком Дюлонгом?
— С этим грубияном! Разумеется, нет.
— Ну, так уезжайте сегодня ночью, уезжайте сейчас… Эммануэль отрицательно покачал головой.
— Это невозможно, — сказал он.
— Почему?
— Меня сочтут за труса.
— Так прощайте, сударь, — сказала Фульмен, — и да отстранит Господь грозу, собирающуюся над вашей головой.
Фульмен вышла, а Эммануэль спросил себя: уж не грезят ли он. Но векселя, лежавшие перед ним, напомнили ему о действительности.
— Все это очень странно, необъяснимо… — прошептал он. — Кто это лицо, преследующее меня? Неужели у меня есть враг?
Этот вопрос, заданный им самому себе, заставил его мучительно вздрогнуть.
В первый раз этот доселе счастливый человек испугался, увидав угрожающую ему беду, обратился к своей совести, так долго молчавшей, и начал разбираться в своих воспоминаниях, отыскивая между ними наполовину уже забытые имена тех, которые погибли от руки ужасной ассоциации «Друзей шпаги». Все те, которых наметило себе в жертвы это ужасное общество, уже в могилах, а мертвые не мстят… Кто же в таком случае преследует его? Маркиз Эммануэль Шаламбель де Флар-Монгори провел бессонную мучительную ночь, и, когда старик Жан вошел в его комнату, чтобы разбудить его, он застал маркиза сидящим на кровати, опустив голову на руки, с мутными и неподвижными глазами.