Тайны парижских манекенщиц (сборник)

Пралин Фредди

Аттракцион вечера, некий скетч [159] , за который я слышу от невероятно серьезного Джонни комплименты. Этот скетч я пронесу через тысячи километров. Общий триумф обеспечен. Даже милые билетерши, в чудесных брюках небесной голубизны, дарят нам букеты полевых цветов и – Боже праведный! – шампанское. И отказываются что-либо принять от френчбьютис [160] .

Нас приглашает консул Франции, потом американский консул.

Большое празднество у Курсель, графини, вышедшей замуж за бизнесмена, оба соотечественники. Они собирают в своем особняке тысячу должностных лиц Йоханнесбурга. Привычное существование: жуткая жара и феерия. Ночные заведения, коктейли, ночные заведения. Чтобы заработать немного денег в дополнение к контракту, мы согласились (сменяя друг друга) за два фунта за вечер проводить частные показы в «Касбе». «На мели»? Думаю, читатели пожимают плечами. Парижанки без денег в этой стране набобов?

159

От англ.sketch – эскиз, набросок, зарисовка. В XIX – начале ХХ в. короткая пьеса с двумя, реже тремя, персонажами. Получил наибольшее распространение на эстраде.

160

Французская красавица (англ.).

Но кроме уважения, с которым к нам относятся, Джонни устроил за нами… настоящую слежку. Его полиция ежедневно доносит ему, как мы себя ведем. Если одна из нас покинет гостиницу или примет приглашение в неурочный час, разве только пожарных не предупреждают!

Визит на ферму Босса, затерянную на природе, в полутора часах езды по пыльной дороге. Большое бунгало на вершине красного холма. Вместо цепного пса старый лев! Африканки в кофтах. Завтрак под зонтами, а перед глазами фантасмагорическая панорама. Обезьяны жмут вам руки и прыгают на шею! Посещение «Золотых рудников». Нас предупреждают, что лучше надеть «грязные» брюки и пуловеры (у нас они чистые!) Зачем, если на нас напялят бело-голубые блузы, а голову повяжут шарфами. Лифты за миг спускают нас на двести метров. Под сводом рудника запах от факелов, атмосфера золотого… тельца? Золото! Золото! Да, эта серая плита и есть золото!

– Будет ваша, если поднимете!

Хитро! Стал бы он так говорить с Ригуло? [161]

Может, и эти булыжники! Чернокожие рабочие передают их друг другу под потоками воды. Несомненно, они пожелтеют! Другие рабочие с кайлами в руках, истекающие потом, рубят стенки. Впечатление, что здесь царит рабство, а это вызывает неприятные ощущения.

Нам дали таких булыжников. Свой я храню на камине. В городе нам дарят всякие безделушки.

Шестнадцатого июня прощаемся с Йоханнесбургом.

161

Р и г у л о, Шарль (1903–1962) – французский спортсмен, тяжелая атлетика. Установил 52 рекорда.

Нас перевозят в Кейптаун, красивый город с обширными садами, грандиозными авеню. Город похож на современные кварталы Каира. Два внимательных журналиста посвятили себя Даниель и Пралин. Благодаря им – по случаю «дыры» перед показом, – мы совершаем в их машине классическую прогулку по Кейптауну, отдыхаем в парке, где много черепах и птиц, а деловые белки пересекают дорогу, как кролики. Друзья наших чичероне, владельцы одного из крупнейших магазинов, требуют принять от них подарки: «Уверяю вас… Вы нас смущаете!» Даниель, я сообщила, что она мать семейства, не смогла устоять перед сказочным электрическим поездом в подарок своему малышу.

Дефиле, устоявшийся порядок которого вам уже известен, прекрасная атмосфера, успех. Экскурсия в горы, где, как нам сообщили, живут «настоящие зулусы». Эти «настоящие», на наш взгляд, ничем не отличаются от остальных черных. Они, похоже, враждебно разглядывают нас, пока мы беззаботно вальсируем на постоялом дворе на вершине горы.

День в парламенте, где нас атакует невероятная толпа любителей автографов: «О, Франция! О, манекенщицы!» Подписываем все, что они хотят, в том числе и меню завтрака в зале заседаний. Потом, получив разрешение, отправляемся на съемку короткого фильма для известного парикмахера, что приносит каждой по пять долларов.

Новые копи – на этот раз алмазные. Вернее котлован. Снова булыжники. Забавно видеть, как их отмывают, разбивают, трут, режут… на десятке машин. Такие булыжники нам не дают. Новый завтрак в «Ротари», завтрак без женщин, только мы восседаем за почетным столом. В ответ на торжественно-благородную речь одного из президентов компаний приятельницы решают подшутить надо мной: «Пралин! Пралин! Тебе отвечать!»

Мадам Смайл растеряна. А я отвечаю своей старой шуткой – примерно с той же речью, что и на радио Голливуда. Я уже добилась определенного прогресса, а потому, быть может, мое короткое выступление не забудется.

Все о Кейптауне? Стоит сказать об удивительно волнующем энтузиазме толпы! Когда мы проезжаем мимо, слышны выкрики «Да здравствует Пралин! Добро пожаловать!» Натиск публики с требованием дать автограф. Любезность хозяев завода готовой одежды Rex Truffam(там ко мне подошел отец одного из служащих Бальмена), где нам подарили черные брюки и желтые блузки.

Мы покидаем Кейптаун.

Порт-Элизабет предлагает довольно посредственные гостиничные номера и соответствующие услуги. Дефиле состоялось в день приезда. Нет прежнего задора, по крайней мере с моей стороны. Хотите знать почему? Крохотный прыщик на подбородке раздражает меня, потом появляется второй на границе верхней губы. Дани: «Прыщик на губе – это плохо. Не стоило его выдавливать». Ба! Стоит ли беспокоиться по поводу прыщика? Из-за него не следует пропускать коктейль в «Марин Отель», где встретилось все высшее общество.

А вечерний бал! Меня вдруг начинает трясти. Какой-то соотечественник доставляет меня в гостиницу. Посмотрим, что будет завтра!

Смотрю… губа распухла. Болит. Вызванный доктор мрачно качает головой. Считаю его «нулем», ведь он явился с устаревшим набором инструментов.

Дани переводит:

– Он считает, что тебя надо отправить в больницу.

– Никогда!

– Во всяком случае, он запрещает тебе участвовать в дефиле.

– А я пойду.

Отправляюсь на дефиле, назначенное на полдень. Несмотря на пенициллин, щека у меня распухает. Лицо перекошено!

Мэр приглашает нас в горы посмотреть, «как едят слоны в дикой природе».

– Только не ты! – требует Дани.

– Ни в коем случае! – поддерживает ее мадам Смайл. – 150 километров пути. Вас засыплет пылью!

Но «питающиеся слоны» должны быть уникальным зрелищем! Я поеду, отказавшись измерить температуру.

Я равнодушна ко всему, мне так плохо! Плевать, но надо купить корзину апельсинов и взять с собой! Нет! Для слонов? Любопытно! Это подстегивает меня. Дорога лезет вверх. Горы какие-то странные, покрыты коричневой коркой. На небе бледно-голубые облачка.

Вот и вершина. Оглядываемся! Небольшой квадрат, окруженный проволокой, похоже под током. Какой-то ковбой открывает нам ворота.

– Тебе плохо, Пралин?

– До крика! – отвечаю я. – Тем хуже! Ой! Ой! Боже!

– На тебя обратит внимание Джонни!

В 5 часов, когда наступит ночь, со стороны ущелья покажутся толстокожие.

– Первому, кто их увидит!

Слышны крики на английском:

– Проклятые обезьяны! Прогоните их! Обезьяны принялись воровать апельсины.