Тайны парижских манекенщиц (сборник)
Шрифт:
Драма Высокой моды в том, что она вынуждена жить в нашем современном мире, продолжая использовать средневековые методы работы. Даже нельзя вообразить, чтобы работа выполнялась иным способом, а не вручную, где каждый стежок должен быть выверенным, машине делать нечего. Поэтому оплата рабочей силы занимает большое место в расчетах себестоимости моделей. Как подсчитал один из наших крупных домов, сто франков зарплаты, действительно выплачиваемой работнице, обеспечивают пятьсот франков оборота, тогда как в фирме по производству электроаппаратуры – тысячу пятьсот франков.
Парадокс в том, что налоговые службы и органы социального обеспечения используют те же тарифы и ставки в отраслях промышленности, пользующихся материальными преимуществами механизации, тогда как Высокая мода связана по рукам высокозатратной рабочей силой.
Допустим, последнее обеспечивает сто миллионов годового оборота с 10 % затрат на рабочую силу: увеличение зарплаты на 5 % составит дополнительную нагрузку в семьсот десять тысяч франков. Для предприятия с ручным трудом, имеющего тот же годовой оборот с 45 % затрат на рабочую силу, соответствующее повышение зарплаты вызывает дополнительные затраты в три миллиона сто девяносто пять тысяч франков. Красноречивые цифры?
Еще одна опасность для этой особой отрасли французской экономики – конкуренция стран, не соблюдающих конвенцию от 29 июня 1951 года о равенстве зарплаты мужчин и женщин, как, впрочем, и закон о сорокачасовой рабочей неделе, а также испытывающих меньшую социальную нагрузку.
К примеру, час труда работниц механического цеха в швейной промышленности стоит двести франков во Франции, сто пятьдесят пять – в Италии, сто тридцать – в Германии и девяносто – в Голландии. Это первое место, быть может, и тешит наше самолюбие, но удержаться на нем нелегко. Высокая мода лавирует на перекрестке, где работницы считают свою зарплату слишком низкой, модельер – себестоимость слишком высокой, продажную цену слишком низкой, а клиентура – платья излишне дорогими. Как выбраться из этого? Прежде всего создавая модели нового типа, одновременно соответствующие привычкам современной женщины, которая тратит на обновление гардероба меньше времени, и банковскому счету мужа. Эти адаптированные коллекции называются «Актуальность» – у Хейма, «Экспансия» – у Дессе, «Фат-Универститет» – у Фата, «Реальность» – у Пакен – Ворта или трансформируемыми платьями «Алиби», как «Полдень-Полночь», – у Диора. Модельеры быстро перестроились и запустили в производство готовую одежду по американскому образцу. Юбер де Живанши предложил «линию-флюид» по сходным ценам. При стоимости от двадцати пяти до пятидесяти тысяч франков его вечно спешащая клиентура со скромным достатком может выбирать одежду в соответствии со своими размерами и удаляться с покупкой без примерки.
Я хорошо знаю возражения сторонников старого стиля Высокой моды по поводу торжества варварских вкусов. Когда в мастерских Живанши появилось множество швейных машинок, все вздымали руки к небу и предсказывали конец света, словно на нас обрушились летающие тарелки. Они глубоко вздыхали, узнав, что машины тратят на изготовление платья восемь часов. Еще глубже вздыхали, когда видели, что Кристиан Диор постоянно расширяет производственные площади и уделяет все больше внимания своему бутику, царству готового платья. Я вижу опасность заигрывания с клиентом, но верю, что в конце концов такой подход необходим. Известно, что многие крупные американские магазины больше интересуются нашим производством, а не нашей модой. Готовая одежда от Ламперера, к примеру, продается в США за восемьдесят – сто долларов с этикеткой: «Сделано во Франции для вашей Мадам». Можно даже сказать, что состоявшиеся зимой показы парижской готовой одежды, не будучи столь важными, как презентации коллекций Высокой моды, хорошо освещались в печати специализированными
Уже сильно ощущается конкуренция иностранцев. Десятки мадридских модельеров приобрели неожиданное значение. Повышается статус итальянской моды и ее готовой одежды, особенно в области пляжных аксессуаров и фантазийной бижутерии (в обеих странах рабочая сила намного дешевле). Американцы все больше покупают готовое платье в бутиках.
Но прежде чем искать способ выживания, надо выжить. Высокая мода – важная профессия, если ее оценивать по гигантским капиталам, которыми она ворочает, но остается крайне чувствительной, как аптекарские весы. Если у коллекции полууспех, для модельера – это катастрофа, и продажи падают на многие миллионы… Огромное и хрупкое здание моды нуждается в крепком коммерческом фундаменте, чтобы устоять в нынешних жестоких условиях жизни.
Я считаю, что Высокая мода и готовая одежда могут прекрасно сосуществовать, а их «брак» крайне выгоден. Он позволяет создавать, творить, давая старт новому. Это маяк, на огонь которого в Париж слетаются все бабочки мира, но мода, будучи роскошью, позволяет расширить сферу своей деятельности за счет более выгодных производств. Уже есть дома, где отдел духов обеспечивает отдел Высокой моды, который остается главным в поддержании престижа марки. Надо расширять их производственные площади и увеличивать объемы производства.
Каждый год Кристиан Диор производит двадцать пять тонн эссенции для продажи пятисот тысяч флаконов двух марок духов «Мисс Диор» и «Диорама» по всему миру, «за исключением земель за “железным занавесом” и полярным кругом». Две с половиной тысячи специализированных магазинчиков продают чулки на всех широтах, а его бутик в Каракасе через три месяца после открытия вчетверо увеличил годовой оборот, что заставило ювелира Картье, занимавшего половину магазина, перебраться в другое место. Наконец, дважды в год он представляет восемьдесят моделей из своей коллекции «бутик». Это не мешает ему уделять основное внимание моделям Высокой моды, которые он показывает один месяц. Качество изготовления создает славу широко продающимся аксессуарам, духам и чулкам, а доход от продаж дает не только новые финансовые средства для творчества, но и повышает, благодаря всемогущей рекламе, престиж марки. Диор – двойной заложник тысяч специализированных магазинчиков и чанов с духами. Если Высокая мода оставляет за вспомогательными отраслями право считаться коммерческими, то она уже не может выжить без них, ей следует улучшать свой имидж «лаборатории идей». Рискуя прослыть чистой утописткой, хочу верить, что все, кто живет Высокой модой, покупатели и творцы, придут к соглашению об авторских правах, и это даст еще один весомый шанс на выживание.
Кто изготавливает десять или двадцать тысяч платьев на основе успешной модели, купленной за двести тысяч франков, быть может, признает однажды, что справедливо платить роялти, дабы дать возможность генератору идей постоянно обновляться и выживать. Как поступают в охотничьих заказниках. Быть может, пора начать делиться с другими правом на эксклюзивную охоту. Почему бы и нет?
Было бы желательно, чтобы государство пришло к пониманию истинного значения моды и помогало ей больше, чем сейчас. Известно, что, кроме помощи экспорту, существующей для прочих отраслей экономики, Высокая мода пользуется льготами в виде налога, который уже несколько лет берется с каждого метра проданной ткани. Это составляет несколько сотен миллионов в год, их следует распределять по «баллам» в зависимости от ранга каждого Дома, согласно заранее установленным критериям.
Государство, быть может, поймет однажды, насколько важно для экономики повышенное внимание к Высокой моде, как говорят, «рупору текстильной промышленности» и «локомотиву» многочисленных отраслей: кожевенной, бижутерии, обувной и так далее… Такой подход обеспечит ее будущее.
А пока отрасль находится в кризисе. Быть может, в данный момент она стоит на пороге решительного поворота в своем существовании, уже блестяще начатого кое-кем из модельеров. Пора подхватить почин.
У Высокой моды крепкое здоровье. Она не может бесследно исчезнуть, и девиз на парижском гербе словно написан именно для нее: «Fluctuat neс mergitur».