Тайны политических убийств
Шрифт:
— Мы вас слушаем… — любезно произнес председатель комиссии.
— Я был у Летнего сада… Пришел полюбоваться на нашего любимого и бесценного монарха… — сказал Комиссаров, затем встал и перекрестился. — И вот в тот печальный день я был там… в толпе около Летнего сада. Все долго ждали выхода государя императора… Наконец они показались, толпа зашевелилась… В то время неизвестный мне молодой человек стал проталкиваться мимо меня вперед…
Секретарь аккуратно, слово в слово записывал показания Комиссарова:
— И когда государь изволили одеваться… то есть, надевать на себя шинель, то этот молодой человек выхватил из-под полы пальто пистолет и начал целиться в их величество. Я и без того уже, по назойливости этого человека, с которой он пробирался вперед, обратил на него внимание, а когда увидел его с пистолетом в руке, то догадался, что он задумал недоброе, и потому в тот самый момент, когда он целился, толкнул его в локоть… Курок щелкнул, но выстрел, благодаря богу, пошел вверх!
Через два часа молодого человека, стрелявшего в Александра II, снова привели в комнату, где заседала комиссия, на повторный допрос.
— Как ваше имя, отчество и фамилия?
— Алексей Петров, — процедил сквозь зубы арестованный.
— Сколько от роду имеете лет?
— Двадцать четыре.
— Какой губернии уроженец?
— Одной из южных.
— А какой именно?
— Я не могу сказать.
— Почему?
— Потому что этим я бы открыл мое семейство, а я не желал бы, чтобы родители мои узнали о совершенном мною поступке. Это ускорит их смерть.
— Давно ли находились в Петербурге?
— Около года.
— Какого вы звания?
— Из помещичьих крестьян. Отец — староста.
— Какое получили образование?
— Окончил на юге гимназию. Имел желание продолжать учение.
— Вы студент?
— Нет.
— Чем же вы занимались в Петербурге?
— Разбивкой камня для мощения улиц, забиванием свай при поправке мостов!..
Члены комиссии недоуменно переглянулись.
— При вас находился запечатанный конверт с двумя экземплярами статьи под заглавием «Друзьям рабочим». Кто сочинял и переписывал их?
— Конверт этот принадлежит мне, писал и сочинял статью тоже я.
— Что означает на одном из этих экземпляров номер восемьдесят шесть?
— Количество переписанных мною экземпляров статьи.
— Почему же на другом нет номера?
— Это черновой лист, вероятно.
— Сколько всего экземпляров вами написано и где они?
— Этот экземпляр последний. По возможности я старался, чтобы все экземпляры попали в руки рабочим, для чего оставлял их в таких местах, где каким-либо образом случайно собираются рабочие.
— Когда вы начали распространять эти экземпляры?
— Только в недавнее время.
— На конвертах вы писали, что вскрыть их следует через неделю. Что значит этот срок?
— Я предполагал, что успею приобрести надежных помощников по распространению статей между рабочими, которые в известный срок одновременно могли бы включиться в это дело…
— Но таковых не оказалось?
— Я говорю только о себе.
— Ну что же… А были ли такие надписи на конвертах, в которые вы вкладывали другие экземпляры?
— Да. Эта надпись была и на прочих конвертах.
— Почему на некоторых был назначен срок пятого апреля?
Молодой человек, назвавшийся Петровым, улыбнулся, подумав о том, что уже сегодня во многих уголках Петербурга будут вскрыты его конверты и что люди поймут, во имя чего он стрелял в Александра II. Прочитают, передадут другим, третьим, четвертым… И он мысленно повторил про себя: «Все же я верую, что найдутся люди, которые пойдут по моему пути! Мне не удалось — им удастся!»
— Так почему же все-таки? — вторично спросил председатель комиссии.
— Срок этот не имел какого-нибудь определенного значения… Он нужен был для одновременного распространения этих листов.
— С какой целью?
И тут Петров, помолчав немного, решительно произнес:
— Сегодня пятое! Сегодня люди узнают, почему я стрелял! Это можете узнать и вы, прочитав мою прокламацию. Вы ее ведь тоже имеете. Стоит только потрудиться и тогда незачем будет спрашивать меня. Мотивы моего преступления означены в моем листке к рабочим. Тяжело мое преступление, и наказание будет соразмерно ему, а поэтому я прошу у государя единственной милости — это скорейшего возмездия!
— Всему свое время, — ответил председатель.
Затем он достал из стола еще один конверт и, показав его Петрову, спросил:
— Это тоже ваш?
— Мой! — последовал ответ.
— Кому вы его передавали?
— Какому-то незнакомому студенту, — сказал Петров, посмотрев на номер переписанной копии, и отвернулся.
«Спаситель»
На следующий день Комиссаров был приглашен в Английский клуб. В таком обществе он не бывал еще ни разу в жизни. Осип был ошеломлен всем: и вином, и едой, и блеском нарядов, и обстановкой, и поклонниками… Не было только поклонниц. Не было потому, что это был Английский клуб, куда женщинам вход был запрещен.
На несколько недель растянулись празднества дворянства — обеды и ужины в честь Комиссарова-спасителя с его присутствием. Многие двери богатых особняков и дворцов гостеприимно распахивались перед Комиссаровым. «Самые что ни есть сановитые генералы возили бедного картузника чуть ли не в золотых каретах из дома в дом, из ресторана в ресторан, упитывая такими яствами, какие и во сне ему не могли присниться, вливая в него целые бочки шампанского, одурманивая его приветственными речами, в которых патриотическое красноречие всевозможных ораторов являлось в полном блеске и на которые его заранее учили отвечать. Почти каждый раз на эти торжества привозили и супругу новоявленного героя, которая, впрочем, скоро познала свое величие и придала себе титул «жены спасителя».