Тайны пустоты

Елисеева Валентина

Однако стратег, похоже, был твёрдо намерен держаться как можно дальше от "сокрушительного внешнего фактора", как именовал Ташу его психотерапевт.

Выбравшись из капсулы жизнеобеспечения, куда её затолкали перепуганные её долгой отлучкой нуль-физики, Таша заверила медиков, что эксперимент прошёл в штатном порядке. Она подошла с Элису, спасаясь от нервирующего взгляда Первого стратега, утирающего кровь с лица и принимающего таблетки, протянутые ему преданным адъютантом. Товарищ обнял её, похлопал по спине, и Таша спросила:

– Можешь открыть мне туннель к могиле Брилса? Боюсь, иначе я никогда до его планеты не доберусь. У вас же сейчас нет ограничений на траты энергии?

– Сейчас скорее действует негласный

закон тратить её по возможности больше. Энергоблоки переполнены тем, что вынужденно выкачивают из стабилизированных звёзд, не давая им уходить в неконтролируемый коллапс. Чем больше мы сможем потратить – тем выше наши шансы на выживание: они увеличиваются с миллионной доли процента до тысячной. – Тут Элис расстроено поцокал языком и философски заметил: – Рад, что ты способна посмеяться над такой удручающей статистикой.

– Это смех сквозь слёзы, Элис, – заверила Таша. – Поехали, потратим часть запасов энергоблоков и отдадим дань памяти моему единственному учителю по общению с пустотой. Можешь оформить наш тур как ещё один эксперимент с моим участием.

...

Кладбищем авгуров был светлый хвойный лес. Деревья здесь не подступали вплотную друг к другу, их ветви не сплетались между собой и не загораживали солнечный свет, накрывая землю кружевной вуалью густой тени. Покрытые иглами ветви устремлялись вверх, придавая деревьям пирамидальную форму, как у земных туй. Мраморных плит и саркофагов также не было: согласно старинным традициям и верованиям авгуров их тела кремировались, а прах хоронился среди корней дерева, на котором вешалась табличка с именем усопшего. Таша повесила венок из луговых цветов на нижнюю ветвь дерева с именем Брилса – в ряд к десятку таких же венков, сплетённых собственноручно теми, кто приходил сюда раньше. Сухие венки уносило ветром, но появлялись свежие – учёный оставил по себе много верных учеников, никогда не веривших в существование у своего мэтра злобных планов уничтожения Вселенной. Их вера оправдалась, светлое имя их учителя больше не осквернялось тёмными подозрениями.

Посидев на скамеечке и повздыхав о прошлом, Таша обратила внимание на чудное поведение Элиса: физик отколупывал от коры дерева круглые тёмные чешуйки и внимательно исследовал их с помощью миниатюрного приборчика.

– Что там? – заинтересовалась Таша.

– Я, конечно, не работаю в службах Военного стратега, но как по мне – это датчики слежения.

– Не сломай их, не гневи господина Оррина, – улыбнулась Таша, возвращаясь к своим мыслям. Датчики наверняка поставлены, чтобы предотвращать акты вандализма на кладбище, хоть Таша не могла вообразить себе гражданина Альянса, способного на такой поступок.

Свист рассекаемого ветра за спиной известил её о прибытии человека на антиграве. Незнакомец приземлился рядом с ней, учтиво поздоровался и представился:

– Я поверенный Брилса. Им было оставлено завещание, по которому всё его имущество и научные труды отписываются университету его родного мира, но за день до своего ареста мой клиент внёс в документ дополнение. Одну свою тетрадь он оставил храниться у меня и завещал отдать её Наталье Грибнёвой: девушке, родившейся в закрытом мире и ставшей гражданкой Альянса.

– Тетрадь? Тетрадь с записями?! – подпрыгнул Элис. В поиске разгадки законов пустоты нуль-физики успели изучить каждый листик, когда-либо принадлежавший Брилсу, а оказывается, часть заметок учёного хранилась в сейфе нотариальной конторы. – Немедленно отдайте её мне!!!

– На каких правовых основаниях зиждется ваше из ряда вон выходящее требование? Я отдам завещанное только в руки той, кому оно предназначено, – холодно осадил его нотариус. Элис побагровел и смутился, а Таша похлопала по скамейке, приглашая физика присесть рядом и послушать, что им скажут. – Моим клиентов было поставлено

одно условие: я должен отдать тетрадь не раньше того момента, как Наталья придёт на его могилу. Я указал клиенту, что такое событие может никогда не произойти, на что Брилс ответил: «Это будет значить, что они не смогут спастись и мне суждено покоиться в могиле в звании единственного злодея содружества галактик. Тогда эта тетрадь не будет иметь никакого смысла и отдавать её будет не надо, да и, скорее всего, совсем-совсем некому: вряд ли люди надолго переживут свои планеты».

Наступившее молчание прервал Элис, спросивший:

– Вы для этого следили за теми, кто приходит к могиле? Ждали Ташу? Но ведь её рассказ о спасении из подпространства давно известен во всех галактиках. С вашего клиента давно снято клеймо злодея, так почему вы раньше не сообщили Таше о тетради?! Сколько лет вы собирались ждать её прихода? Вы не в курсе, что в ближайшем будущем от всех миров Альянса может остаться лишь космическая пыль?!

– Возможно и пыль, но в данный момент Альянс существует, и все его граждане обязаны соблюдать установленные законы, – отрезал юрист. – Именно сейчас, как никогда ранее, важно сохранять хладнокровие и действовать согласно нормам общегалактического права. Мне были даны строгие инструкции, и я обязан был поступать согласно чётко выраженной воле клиента, а не согласно собственным представлениям о его пожеланиях. Итак, Наталья, ваш идентификационный чип подтверждает вашу личность, именно вы являетесь наследницей последних записок моего клиента. Берите тетрадь и распишитесь в её получении: достаточно прикоснуться ладонью к вот этой пластинке. Спасибо, всего вам наилучшего.

– Всегда недолюбливал братию юристов, – пробурчал Элис, хмуро смотря в небо на удаляющуюся фигуру нотариуса. – Не буду мешать тебе читать послание Брилса, раз уж оно адресовано лично тебе, но ты же потом расскажешь мне его содержание?!

Нетерпеливое любопытство и азарт разгадки тайны внесли полную гармонию во внешний облик учёного физика: теперь он выглядел в соответствии со своим новым физическим телом юного паренька. Ни высокий интеллект, ни зрелость прожитых лет в этот момент не выдавали его внутреннюю сущность. Сдержав весёлую усмешку, Таша пообещала рассказать всё, если только Брилс не описал какие-то сугубо личные моменты своей жизни.

– С чего бы? Вы оба – уникумы, от природы способные напрямую взаимодействовать с пустотой, так об этом он и должен был написать! Причём тут его личная жизнь? – отмахнулся Элис.

«Действительно, причём тут личная жизнь?» – повторила про себя Таша, смотря, как худая фигура физика скрывается за деревьями, и погрузилась в чтение. Послание, записанное в обычной тетради, действительно было адресовано ей и не было длинным.

.

«Надеюсь, мне удалось предугадать и этот твой поступок, благородная моя девочка, и ты сейчас держишь в руках эту тетрадь, сидя у места моего упокоения. Жаль, что судьба не оставила нам шанса близко познакомиться при жизни, а всё наше общение будет построено на иносказаниях.

Видишь ли, существуют истины, которые остаются верными лишь до тех пор, пока не произнесены, пока не обнародованы во всеуслышание. Простейшая схема такой ситуации: человек отправляется в гости к другу и не застаёт его, потому что тот пошёл к нему по другой дороге. Допустим, оба человека так хотят встретиться, что всякий раз без задержки бегут по следам товарища. В итоге, при сохранении исходных данных, они обречены бесконечно бегать по кругу между двух домов и никогда не встретиться. Кажется, очевидна истина, что одному из них надо остаться у себя и дождаться товарища, но, если им обоим посоветовать поступить именно так – истина перестанет быть верной, ведь друзья вновь потеряют шанс на встречу, безвыходно сидя по своим домам.