Тайны реального следствия. Записки следователя прокуратуры по особо важным делам
Шрифт:
— А где молоток? — машинально спросил Тепаев.
— Дома. Я покажу. Мы ведь сейчас туда поедем?
В квартире Галя спокойно показала, как она убивала мать, где лежит орудие убийства, показала на следственном эксперименте, как она укладывала тело в сундук и волокла его на улицу, в сугроб. Судебные медики Петров и Новицкая подтвердили соответствие слов несовершеннолетней обвиняемой объективными судебно-медицинскими данными.
Придя через некоторое время за заключением экспертизы трупа Шаныгиной, следователь сразу заглянул в выводы: Зинаида Шаныгина беременна не была…
ИЗУВЕР
В мае 1972
Девятого октября, лежа на больничной кровати, Вадим Петрович работал над экспертизой по крупному делу, делал заметки. Десятого его не стало…
Но остались его работы, каждая из них может дать пищу для серьезного исследования как образец могучей эрудиции, нетрадиционного экспертного мышления, логики и высокой экспертной культуры.
Все эти качества ярко проявились в работе В. П. Петрова по делу Эверта, — делу, которое вошло в анналы криминалистики и вдохновило писателей на создание художественных произведений [3] .
3
См., например, роман А. Безуглова «Изувер» (М.: «Интердетектив», 1991).
Успех в расследовании этого уникального дела обеспечило счастливое сочетание профессионализма следователей и высочайшего мастерства и опыта В. П. Петрова и других экспертов, принимавших участие в работе по делу.
Фабула дела заключалась в следующем. Первого сентября 1969 года в дачном поселке под Ленинградом произошло ЧП: ночную тишину вспугнули два выстрела, раздавшиеся в доме, где жила семья Эвертов. Через некоторое время в соседний дом прибежала невеста взрослого сына Эвертов, она принесла охотничье ружье. Соседи с трудом поняли из сбивчивого рассказа испуганной девушки, что отец ее жениха убил из этого ружья свою жену и застрелился сам. Зайдя в дом Эвертов, соседи увидели тела хозяина и его жены с огнестрельными ранами.
Приехавшие работники местной прокуратуры вместе со специалистом в области судебной медицины, экспертом-криминалистом, сотрудниками отдела внутренних дел составили подробный протокол осмотра места происшествия, в котором указали, что трупы хозяев дома располагались на кроватях, стоявших в спальне под прямым углом друг к другу: кровать Надежды Федоровны Эверт — вдоль одной стены комнаты, кровать ее мужа — перпендикулярно к ней, вдоль другой стены, изголовье к изголовью. Труп женщины был укрыт одеялом до груди, левая нога согнута в колене, на полу у кровати в луже крови валялась книга, рядом лежали очки. Голова ее была практически разнесена выстрелом, мозговое вещество находилось на подушке. Так же, как у Надежды Федоровны, череп у ее мужа был раздроблен, но других повреждений при осмотре трупа не найдено.
Участники осмотра отметили в протоколе, что окна и двери дома повреждений не имеют, замки на всех дверях исправны. И не прошли мимо того обстоятельства, что на стене
Ладно — ружье; уже было известно, что ружье унесла из дома невеста сына погибших Эвертов; поэтому, даже если бы в протоколе отметили место его обнаружения, коль скоро ружье, согласно этому документу, было изъято при осмотре, — это не приблизило бы следователей к истине; ведь значение для следствия могло иметь только первоначальное положение ружья. А вот место обнаружения гильз многое бы сказало опытному глазу…
Однако работник прокуратуры, занимавшийся расследованием обстоятельств происшествия по горячим следам, был, видимо, вполне удовлетворен версией событий, лежавшей на поверхности. Дело в том, что чуть больше чем за неделю до трагедии у Эвертов пропала одиннадцатилетняя дочь; а их взрослый сын, студент-медик, всем рассказывал о психическом заболевании отца, усугубившимся с исчезновением девочки.
Из этого как-то плавно вытекала версия, что отец, вне себя от горя, не смог больше жить и покончил с собой, предварительно убив жену, — ведь она тоже не представляла себе жизни без их ненаглядной девочки.
А у Бориса Эверта было алиби: его невеста, ночевавшая с ним в одной постели, первой услышала звук выстрела и разбудила его. По крайней мере, так они сказали следователю.
Уж больно гладко все получалось; поэтому, с подачи судебных медиков, готовивших заключение по трупам и подтвердивших такую возможность, ситуация была квалифицирована как «двойное самоубийство», и дело прекращено.
Однако после анонимного сообщения в прокуратуру о том, что следует лучше искать убийц, расследование возобновили и поручили опытнейшему следователю Гольсту. [4]
Гольст начал с того, что вызвал на допрос невесту сына Эвертов. К тому времени девушка уже не считалась невестой Бориса. О причинах разрыва она говорить не хотела. Но Гольст терпеливо пытался ее разговорить, pi наконец ему это удалось. То, что он услышал, заставило его по-новому взглянуть на смерть старших Эвертов.
4
Здесь в бумажной книге был вклеен весь блок фотографий. Прим. fb2-верстальщика.
Бывшая невеста рассказала, что в последнее время Борис просил ее писать под диктовку какие-то странные фразы. Она выполняла его просьбы до того момента, как осознала, что при желании эти фразы могли быть истолкованы как ее предсмертная записка.
Записи, сделанные под диктовку Бориса, девушка принесла следователю. Да, у того не осталось сомнений — это была завуалированная подготовка к убийству девушки. Внешне невинные предложения зазвучали бы с совершенно иным смыслом после ее смерти. Именно поэтому девушка и порвала отношения с Борисом и просто пряталась от него. Но зачем Борису желать ее смерти?