Тайны 'Семи грехов'
Шрифт:
Вспомнив об унижении, пережитом в кабинете редактора, литератор не удержавшись, литератор с горечью громко произнес: А что мне ещё остается делать?
Заметив испуганно-недоуменный взгляд идущей навстречу девицы с густо намалеванными помадой губами, спохватился: "Хорошо же я выгляжу, задавая посреди улицы надоевший всей России вопрос. Придется смириться. Добавлю в повесть побольше крови - пусть эти упыри - издатели ею упьются!"
Волин медленно брел по Ленинградскому проспекту, испытывая горечь разочарования: "Я знал, что мне откажут. И заранее готовил гневную отповедь о вреде подобной
И представив свою фамилию, тисненую золотом на обложке книги, выставленной на прилавке рядом с томиком Толстого, литератор почувствовал как покатившая волна тщеславия смыла с него комья позорной грязи налипшей после уступки редактору.
Перейдя по тоннелю на другую сторону проспекта, Волин поспешно миновал и оставил позади Всехсвятскую церковь и направился к автобусной остановке. На его удачу тут же подошел автолайн. Пассажиры, спеша и толкаясь, начали протискиваться в салон. Волин галантно пропустил вперед молодую женщину с большой клетчатой сумкой. И тут же пожалел об этом. Не испытывая к нему и малейшей благодарности, девица грубо выставила локоть, не давая ему занять место рядом с собой: Куда вы лезете? Здесь сядет мой муж.
И бесцеремонно оттесняя Волина в сторону, круглолицый здоровяк с толстой золотой цепью на шее плюхнулся на единственное оставшееся свободное место. Волин кипя от возмущения, отступил к дверям. Теперь он был вынужден ехать стоя, согнувшись в пояснице и наклонив вперед голову.
"Я стою словно раб, смиренно просящий объедки с барского стола. И чувствую себя униженным не столько перед этой парой хамоватых супругов, сколько перед мягко обворожительным с тихим вежливым голосом всесильным редактором".
Бессильная ярость от пережитых одно за другим унижениях, заставляла до боли в пальцах сжимать жесткий поручень переднего сиденья. Неподвижно сгорбленная спина быстро начала неметь.
"Неужели никто не сойдет раньше и придется до конца ехать в таком неудобном положении? Да еще, как назло, перед каждым светофором приходится останавливаться. Вот и опять автолайн начинает тормозить."
И в этот момент Волин каким-то седьмым чувством уловил врывающиеся в размеренный уличный гул посторонние угрожающие звуки. И тут же сознание зафиксировало визг тормозов и глухо разрывающие воздух очереди выстрелов.
Сквозь боковое стекло Волин увидел как метрах в десяти от их автолайна из "жигулей" ведется огонь по иномарке, из которой раздаются ответные выстрелы. Профессиональное внимание криминального репортера непроизвольно зафиксировало номерной знак машины киллеров. И тут же стекло, из-за которого Волин наблюдал схватку покрылось паутиной трещин, Нахал, грубо перехвативший у него единственное свободное место, предсмертно захрапев, стал валиться набок, забрызгивая кровью узкий проход между сиденьями. Вопль жены подстреленного шальной пулей пассажира словно вспугнул вступивших в бой бандитов. "Жигули" с киллерами резко рванулась с места и, искусно лавируя среди потока машин, скрылись из виду. Волин на плохо гнущихся от пережитого
Он знал, что никогда не получит ответа на этот вопрос.
Нарастающий гул сирены возвестил о приближении машины "Скорой помощи". И Волин, поспешил к изрешеченной пулями "мерседесу", надеясь заполучить материал для сенсационного криминального репортажа.
Наблюдающий сверху за людской суетой Анатас устало произнес: Здесь нам больше делать нечего. Мы свою задачу выполнили.
– И оставим литератора в покое?
– О каком покое ты говоришь? Согласившись описать в свое книге жестокие кровавые преступления, он сделал шаг нам навстречу. И ему обеспечены угрызения совести на время писания грязной пачкотни на потребу низменным человеческим желаниям.
– Значит, он уже наш?
– Нет, стажер! Легко и просто его нам не отдадут.
– Кто же его только что спас: ты или Ангел-хранитель?
– Мы оба. Мне нужна окончательная и безоговорочная победа, а его защитник стремится продлить земное существование литератора, давая возможность исправиться. Не удивляйся, наши интересы иногда совпадают. Ну а теперь, мы можем уединиться и избавиться наконец, от этой надоевшей, серой малозаметной оболочки мелких безобидных пташек.
Не скрывая своей радости, Себ замахал крылышками, взлетел и озорно перекувырнулся в воздухе.
ГЛАВА V. "ВЫГОДНАЯ "СДЕЛКА.
Услышав в телефонной трубке голос Кондратова, литератор вздохнул с облегчением:
– Наконец-то я тебя застал. У меня есть новости по твоему ведомству.
– И какие же?
– О стрельбе в районе Песчаных улиц слышал? Так вот я там лично присутствовал и запомнил номер машины, увезшей киллеров с места побоища. Продиктовать?
– Напрасные хлопоты, Волин. Я сам только что с этого происшествия вернулся. А "жигули", покинутые бандитами, мы сами обнаружили на пятачке возле метро "Сокол".
– Ну и что?
– Все впустую: машина была угнана с Кутузовского проспекта за пару часов до покушения. Владельца проверили: он вне подозрений. Так что ты зря на премию рассчитывал.
– И опять "глухарь"?
– Не совсем так. В иномарке ехал Дым. Помнишь год назад ты опубликовал судебный очерк о банде Бобра. Так вот Дым был тогда косвенно причастен к его делам. Но доказательств мы собрали недостаточно и Дыму удалось выскользнуть. Ну а теперь, по нашим сведениям, у него конфликт с Хвостом. Тоже тип тебе известный. Похоже началась война из-за сфер влияния. Будем копать в этом направлении.
– А что с Дымом?
– Цел и невредим. Пули, предназначавшиеся ему, угодили в сидящего рядом охранника. Не повезло Сере: вряд ли выживет. А ты физиономии киллеров не приметил?
– Нет, все произошло скоротечно. Да и отвлекся я на подстреленного мужика, ехавшего со мной в одном автолайне.
– Жаль, что помочь нам не сможешь. Слушай, пошустри по своим репортерским каналам. Если появятся новости, то звони. А я буду держать тебя в курсе дела. И о войне между Дымом и Хвостом нигде не труби: пока рано!