Тайны 'Семи грехов'
Шрифт:
Косин нехотя последовал за хозяйкой. Но переступив порог, замер от неожиданности. С прямоугольника картины в раме из красного дерева прямо на него испытующе смотрели изображенные в полный рост дамы в кринолиновых платьях и кавалеры в средневековых камзолах. Художник поместил их на полотне строго симметрично: в вертикальный ряд по три с каждой стороны на равном расстоянии от расположенного в центре изображения надменно взирающей на окружающий мир красавицы, с вплетенной в искусственные волосы ядовито желтой лентой. Художник не пожалел черной краски, для общего мрачного фона картины. А мужские и женские фигуры поместил в светлые овалы. И это создало эффект присутствия на представлении феерической пьесы, в прологе которой на затемненной сцене высвечиваются театральными прожекторами все действующие лица
За спиной Косина рассыпался сухой каркающий старческий смех:
– Эта картина на всех производит сильное впечатление. Вот и вы неподвижно созерцает её уже почти десять минут. Кстати, это единственное здесь произведение, созданное не моим мужем, а его отцом, которого я никогда не видела. Он скончался в конце 1917 года. Так что историю картины я знаю лишь со слов мужа.
– Ваш свекор ошибся в надписях или намеренно шокировал публику?
– Ни то, ни другое. Просто Андрей Николаевич будучи набожным человеком, и воспитывал своих детей в строгости. А уж воскресные посещения церкви не могли отменить никакие пусть даже и самые уважительные причины. Призывая к добру, он больше всего боялся, это дети впадут в грех. И задумал написать картину-предупреждение. Он так и назвал её "Семь смертных грехов" и завещал навсегда хранить в семье и передавать по наследству внукам и правнукам. Но к сожалению, нам с Петром Андреевичем Бог детей не дал.
– Но если он хотел напугать предков, то почему изобразил пороки такими привлекательными?
– Я же сказала, что Андрей Николаевич был очень верующим человеком. А церковь учит, что сатана хитер и изворотлив. Он льстит людям, придает сладкую привлекательность грехам. Вот старик и хотел предупредить своих близких о скрытности пороков. Разве злые люди не притворяются добрыми, жадные - щедрыми, блудливые скромниками? Да на каждом шагу!
– Ну, а почему Гордыня не скрывает своего надменного превосходства?
– А разве люди скрывают свою гордыню? Все другие грехи утаивают, стыдятся, а гордыню свою напоказ выставляют. Для них крайне важно выделиться из толпы себе подобных. А уж как: через шок, эпатаж или наоборот с помощью показной скромности - не важно! Вот свекор и показал, что "Гордыне"
– Ну в этом можно и усомниться!
– Это вы по неопытности так считаете. Назовите хотя бы один грех, в основе которого не лежит гордыня?
– Ну хотя бы блуд.
– Я так и знала, что вы юноша назовете именно этот порок, так свойственной нам всем в молодые годы, когда власть чувственности настолько велика, что кажется неопределимой. Но и в этом грехе незримо присутствует гордыня. Разве в блуде мы не стремимся возобладать над чувствами партнеров и не испытываем гордости за очередную победу, приписывая успех своим личным заслугам, а не заблуждениям увлекшихся нашими мнимыми добродетелями любовников?
– И подобным образом можно обнаружить гордыню во всех грехах?
– Еще как! Мы гневаемся, когда поступают вопреки нашей воле, Чревоугодничаем, считая, что заслужили роскошь. Унываем, когда нас недооценивают. И стремимся к богатству, дающему нам возможность возвыситься над другими людьми. Я уж не говорю о зависти к человеку, имеющему то, что нет у тебя.
Косин густо покраснел: "Эта древняя старуха словно в душу мне заглядывает и тревожит своими никому не нужными поучениями". И стремясь скрыть свое смятение, поспешно произнес:
– Пожалуй вы правы: картина получилась поучительной и производит сильное впечатление.
– Кстати, вы обратили внимание на вправленные в корону "Гордыни" сверкающие отшлифованными гранями стекла? Такой прием художественной выразительности редко применяется в живописи. Эта картина неудержимо притягивает к себе, увлекает, заставляет людей, потеряв счет времени, стоять перед ней словно перед святой иконой. Все дело в её таинственной силе!
– В какой?
– Не обращайте внимания на меня-старуху глупую. Я просто обмолвилась.
Хозяйка резко отвернулась и сделала вид, что поправляет ровно лежащую вязаную салфеточку, лежащую на низенький этажерке.
Казалось, пауза тянется бесконечно. Внезапно решившись, старуха нарушила молчание:
– Ладно, раз начала - надо договорить! Я обычно не рассказываю о тайне картины случайным посетителям, но вам почему-то хочется поведать семейную легенду. Со слов мужа, его отец сразу после Октябрьского переворота незадолго до смерти призвал его и сказал: "Русский народ отпал от истинной веры и я предчувствую тяжкие потрясения. Оставляю тебе небольшие сбережения , разоренное именьице и вот эту картину. Ты можешь потерять все. Но "Семь грехов смертных" должны оставаться всегда в нашей семье. Своему владельцу она принесет великую удачу и богатство". С тех пор как бы тяжело не было, муж никогда даже не помышлял о её продаже.
– И вы верите в эту чепуху?
– Муж говорил о тайне "Семи грехов" вполне серьезно. Мне часто казалось, что он знает нечто больше, чем говорит мне. Его постоянно что-то мучило и он подолгу простаивал перед этой картиной. А когда я заставала мужа врасплох за этим благоговейным созерцанием, он смущенно оправдывался, что в эти минуты вспоминает отца. И ещё одна странность: он мне запретил касаться картины, и даже сам пыль с неё стирал. Хотя лично хозяйством и тем более уборкой заниматься не любил.
Косин с недоверием воззрился на творение старого дворянина: "А что если это - правда, и картина мистическим образом способна принести успех? Недаром после многообещающего сна судьба сама привела меня к картине, как залогу неминуемой удачи. А что если Пристукнуть старуху прямо сейчас и забрать картину?"
Косин невольно окинул цепким оценивающим взглядом тщедушное тельце хозяйки, приступившей к пространному рассказу о истории создания других картин, находящихся в комнате. Косин слушал её невнимательно. В голове роились различные варианты завладения живописным полотном. Передвигаясь вслед за Флеровой, он реально ощущал на себе взгляды средневековых дам и кавалеров, словно ожидающих от него решительных действий. "Нет, убивать наивную доверчивую старуху я не буду. Лучше подстерегу, когда она выйдет из дома, и вернусь. Взломать хлипкую дверь будет несложно".