Тайны смотрителя маяка
Шрифт:
— Правильно, — сказал Ванька. — Уж где-нибудь, как-нибудь, а он проболтается, кто преступник!
— А мы расскажем об этом Мише, причем так, чтобы смотритель маяка остался в тени и чтобы ему нечего было бояться, — подытожил я. — А дальше все само выяснится.
— Разумеется, само, — откликнулся Ванька.
Больше мы не разговаривали, мы лежали и молча размышляли об обстоятельствах этого странного дела, в расследование которого вдруг втянулись. А потом незаметно уснули.
Глава VII
Резкие
Часов в шесть утра нас разбудил знакомый басистый лай.
— Топа вернулся… — проворчал Ванька, переворачиваясь на другой бок и натягивая одеяло на голову. — Проголодался, видно, и сразу кормежку требует. Совсем обнаглел! — И опять задремал.
Я услышал, как хлопнула дверь спальни родителей, шаги отца, хлопанье входной двери… Потом до меня донесся отцовский удивленный возглас — и все затихло.
Мне стало интересно. Вскочив с кровати, я босиком вышел в коридор, неслышно притворил за собой дверь и вышел на крыльцо.
Сразу зябко сделалось — по утрам воздух уже бывал холодным. Но мне было не до этого. То, что я увидел, было просто невероятным! Перед крыльцом сидел Топа, прижимая лапой к земле лису-крестовку.
Лаять он перестал, ведь отец уже вышел на его зов. Отец поглаживал Топу, приговаривая:
— Ну, молодец! Ну, молодец! И ведь не придушил ее, хитрая ты бестия… Правда, потрепал здорово. Что, сдаваться не хотела?
Во взгляде лисицы было даже не отчаяние, а безнадежная покорность судьбе. Шуба ее была грязной, свалявшейся и обслюнявленной, особенно на загривке, — видно, Топа волок ее зубами за шкирку. Она попробовала оскалить зубы на отца, но Топа так грозно на нее рыкнул, что она тут же сникла и лишь тихонько повизгивала и поскуливала от ужаса. Видимо, силы ее совсем оставили, потому что вообще-то лисы предпочитают сопротивляться до последнего.
— Подержи ее еще секунду, Топтыгин, я сейчас вернусь… — Отец выпрямился, повернулся и увидел меня на крыльце с разинутым ртом. — Борька? Разбудили тебя? Вот и хорошо! Беги в мой кабинет и принеси транквилизатор и шприц — какую ампулу, ты знаешь.
— Самую маленькую — не из тех, что на медведей и лосей? — уточнил я.
— Вот именно. Дуй!
Я сбегал за транквилизатором за две секунды.
— Очень хорошо. — Отец быстро и ловко сделал лисице укол — она даже голову повернуть не успела. — Сейчас ты поспишь, а мы тебя осмотрим… А потом вернем домой.
— Топа, можешь отпустить ее, — распорядился отец, увидев, что лиса обмякла. — Борька, накорми Топу, и как следует, он заслужил. Всего навали — и каши, и творога, и кусок лосятины выдай ему из морозилки, пусть погрызет… Да, только оденься и не шлепай босиком по холодной земле.
Отец понес лисицу в кабинет, а я, заскочив в комнату, стал одеваться, одновременно тряся Ваньку за плечо:
— Ванька, вставай! Вставай!
— Уг-м?.. — сонно пробурчал Ванька.
— Вставай! Топа принес лису-крестовку! Отец ее сейчас осматривает!
— Что-о?! — Ванька подпрыгнул чуть не до потолка, одеяло отлетело в сторону, и мой братец стал судорожно натягивать джинсы. — Придавил ее?
— Нет! Представляешь, доставил живой!
— Фантастический пес! — восхитился Ванька. — Любой другой на его месте растерзал бы, а он понял, что лиса нужна нам целой и невредимой, что она из заповедника!
— Ну, насчет того, насколько она целая и невредимая, отец сейчас осматривает, — хмыкнул я. — Топа ее все-таки сильно помял — видно, сопротивлялась!.. Все, я побежал кормить Топу!
Я приволок Топе огромную миску жратвы. В секунду проглотив и кашу, и творог, он забрал большой, с килограмм, кусок мороженой лосятины и улегся грызть ее, как кость. Ему это была забава минут на десять, он ведь бычьи кости запросто на клыках перемалывал, так что разгрызть мороженое мясо для Топы было что несколько семечек щелкнуть.
Убедившись, что Топа доволен и жизнью, и высокой оценкой его заслуг, я поспешил в кабинет.
Отец и дядя Сережа, которого отец, видимо, специально разбудил, внимательно осматривали спящую лисицу. Ванька пристроился так, чтобы им не мешать, и при этом отчаянно вытягивал шею, стараясь видеть все получше и ничего не упустить. Я скромно встал у самой двери.
— Нет, ничего, — проговорил дядя Сережа. — Особо не пострадала. Несколько клочьев шерсти выдрано, но это зарастет. Два-три денька откормится на воле, и будет совсем бодрой и здоровенькой. Надо сказать, Топа взял ее на удивление аккуратно…
— Топа вообще удивительный пес, — заметил отец. — Что ж, надо ее как можно быстрее доставить к родной норе, пока она не проснулась. Иначе с ней потом хлопот не оберешься.
В кабинет заглянула мама:
— Что, Топа поймал одну из лисиц? На острове?
— В том-то и дело, что на острове… — проворчал отец. — Значит, и вторая где-то здесь бегает… Или сидит у кого-то под замком.
— То есть Птицыну заказал лис кто-то из островитян? — спросил дядя Сережа.
— Да. И при этом сам приплывал за ними. Ведь Птицын клянется, что лодкой не пользовался, — и тут я ему верю… Все это очень интересно.
— У кого на острове могли быть такие деньги, чтобы выкупить у браконьера двух лисиц? — недоуменно проговорила мама.
— То-то и оно! — кивнул отец. Он взял трубку и набрал номер. — Михаил Дмитриевич? Извините, что бужу вас в такую рань. Дело в том, что Топа поймал одну из лисиц, добытых Птицыным в заповеднике. Нет, лисе повезло, и на сей раз живой осталась. Я сейчас усыпил ее и срочно везу в заповедник. Сами понимаете, держать такое «вещественное доказательство» при себе никак не сподручно, да и «вещественному доказательству» это может во вред пойти. Но если это надо оформить официально, то мы можем пересечься на воде. Мы на катере поедем… Да, вторая лисица должна бегать где-то здесь. Будем искать по возвращении. Да, все другие выводы тоже напрашиваются. Хорошо, до свидания.
Он положил трубку.
— Вы так сразу и едете? — уточнила мама. — Подождите секунду, мы с Катей хоть кофе и бутерброды вам сделаем. И мама заспешила на кухню. Минут через двадцать отец и дядя Сережа быстро шли к катеру, по пологому склону заливного луга, отделявшего дом от берега. На них были рюкзаки, дядя Сережа перекинул через плечо футляр с видеокамерой, а отец нес лисицу на руках. Топа проводил их немного, и отец крикнул ему:
— Жди нас, Топа! Приедем — пойдем искать подругу этой рыжехвостой! Только теперь без самодеятельности, понял?