Тайны советской империи
Шрифт:
В тот же день, 2 декабря, «Правда» и другие центральные газеты на первой полосе в траурной рамке помещают сообщение: «Центральный комитет ВКП(б) и советское правительство с прискорбием сообщают, что 1 декабря 1934 года в 16 часов 37 минут от рук подосланного врагами рабочего класса убийцы погиб член Политбюро и ОРГбюро, секретарь ЦК ВКП(б), первый секретарь Ленинградского обкома партии Сергей Миронович Киров». Как видим, если следствие пока основной акцент делает на бытовую версию, то газеты говорят о «подосланном врагами рабочего класса убийце».
Кто же эти «враги»? Простые советские люди, простые советские репортеры и редакторы, простые и не даже высокопоставленные следователи и руководители правоохранительных органов пока не знают. Все ждут, что скажет и сделает один человек, какой «сигнал» он подаст. И вскоре, буквально в тот же день, «сигналы» начали поступать.
2 декабря Сталин приказал руководству ленинградского
Впрочем, пока следствие продолжает придерживаться версии о бытовых мотивах убийства. Причем Филипп Медведь, а затем и сменивший его 3 декабря заместитель Ягоды Агранов на допросах упорно «подводили» Николаева именно к таким признаниям: мотивы преступления – увольнение с работы и неудовлетворенность жизнью.
Но вечером 4 декабря, когда Сталин вернулся в Москву, направление следствия меняется – оно начинает активно разрабатывать «троцкистско-зиновьевскую» версию. В тот же день Сталин приказывает заменить группу ленинградских следователей новой следственной группой под руководством заместителя наркома внутренних дел Агранова (все члены этой группы, за исключением популярного в те годы писателя Льва Шейнина и сбежавшего к японцам Генриха Люшкова, в 1937–1938 годах были расстреляны). И в тот же день Агранов сообщает в Москву – агенту, подсаженному в камеру Николаева, удалось выяснить, что лучшими друзьями убийцы Кирова были «троцкисты» Котолынов и Шацкий [9] .
9
В некоторых источниках, в том числе и документальных, – Шатский.
Момент, когда следствие начало активно «склонять» Николаева к признаниям, что он действовал по указке некой «троцкистско-зиновьевской» группы, многие считают отправной точкой «Большого террора», который вскоре перемолол в своих жерновах миллионы судеб. Впрочем, в тот момент вряд ли кто-то предполагал (за исключением, может быть, Сталина), к чему это все приведет как в глобальном смысле, так и по отношению к делу Кирова. Хотя бы потому, что поначалу следствие продолжало разрабатывать «иностранную» версию.
Как утверждает историк Ю. Жуков, обратить внимание на эту версию заставила не только пометка в записной книжке Николаева. Следствие установило, что летом-осенью 1934 года Леонид неоднократно посещал германское консульство в Ленинграде, после чего шел в магазины Торгсина и расплачивался там немецкими марками. Кроме того, именно утром 2 декабря генеральный консул Рихард Зоммер сел в поезд и покинул территорию СССР, причем сделал это без принятого в таких случаях уведомления Наркомата иностранных дел СССР.
Впрочем, разработка «германского следа» началась весьма своеобразно, с вопросов о визите Николаева в… консульство Латвии (которое, кстати, как и германское, находилось на той же улице Герцена). Первоначально, 5 декабря, Николаев объяснил, что хотел поговорить с латышским консулом по поводу наследства своей жены (которая, напомним, была латышкой по национальности). Но на следующий день Николаев уже рассказывал о посещении германского консульства:
«Вопрос: Когда вы обратились в германское консульство?
Ответ: Это было спустя несколько дней после посещения латвийского консульства. В телефонной книжке я установил номер телефона германского консульства и позвонил туда. С консулом мне удалось переговорить лишь после неоднократных звонков.
Вопрос: Какой вы имели разговор с консулом?
Ответ: Я отрекомендовался консулу украинским писателем, назвал при этом вымышленную фамилию, просил консула связать меня с иностранными журналистами, заявил, что в результате путешествия по Союзу имею разный обозрительный материал, намекнул, что этот материал хочу передать иностранным журналистам для использования в иностранной
О том, что происходило дальше, рассказывает Юрий Жуков: «…следствие три недели разрабатывало данную версию, претерпевавшую странную метаморфозу. Всякий раз чекисты заставляли Николаева говорить лишь о латвийском консульстве. 20 декабря: «Я просил консула связать нашу группу с Троцким… На встрече третьей или четвертой – в здании консульства консул сообщил мне, что он согласен удовлетворить мои просьбы, и вручил мне пять тысяч рублей». 23 декабря: латвийский консул «деньги дал для подпольной работы». Наконец 25 декабря на вопрос о том, как зовут латвийского консула, ответил: «Не могу вспомнить, его фамилия типично латышская». Но зато наконец сообщил дату первого визита к латвийскому консулу – 21 или 22 сентября 1934 года.
Таким образом, чекисты не отказались, вплоть до окончания следствия, от «германского следа», от факта получения денег в консульстве. Однако более чем своеобразно интерпретировали данные, которыми располагали. Все переадресовали консулу Латвии. Весьма возможно, чтобы не вызвать ухудшения отношений с Германией, и без того непростые после прихода к власти Гитлера».
В любом другом подобном деле «иностранный след» был бы очень перспективным. Но с каждым днем все яснее, что «германско-латвийская» версия становится все более и более «запасной». Из Кремля Агранову все четче дают понять, какие именно «показания» там хотят получить от Николаева. Но убийца упорствует, отрицает связь с «троцкистами» и «зиновьевцами» и их участие в подготовке и исполнении убийства. Он разве что признает, что на решение совершить террористический акт в какой-то мере повлияли разговоры с некоторыми «троцкистами», однако этих людей он знал «не как членов группировки, а индивидуально».
Этого явно мало, следствие продолжает «обрабатывать» Николаева. Причем, сочетая как кнут, так и пряник. Следователи обещают Николаеву сохранить жизнь, переводят на привилегированное содержание, обеспечивают усиленным питанием, фруктами, папиросами лучших сортов. И наконец 13 декабря приходит «успех». О новом повороте в показаниях Николаева свидетельствует протокол очередного допроса:
«Вопрос: Признаете ли Вы, что входили в к. р. (контрреволюционную. – Авт.) группу бывш. оппозиционеров, существовавшую в Ленинграде в составе КОТОЛЫНОВА, ШАЦКОГО, ЮСКИНА и др.?
Ответ: Да, подтверждаю, что входил в группу б. оппозиционеров в составе КОТОЛЫНОВА, ШАЦКОГО, ЮСКИНА и др., проводившую к. р. работу.
Вопрос: Каких политических взглядов придерживались участники группы?
Ответ: Участники группы состояли на платформе троцкистско-зиновьевского блока. Считали необходимым сменить существующее партийное руководство всеми возможными средствами.
Вопрос: Кем было санкционировано убийство тов. Кирова?
Ответ: Убийство КИРОВА было санкционировано участникам группы КОТОЛЫНОВЫМ и ШАЦКИМ от имени всей группы.
Вопрос: Какие Вы получили указания от КОТОЛЫНОВА, ШАЦКОГО по вопросу о том, как держать себя во время следствия?
Ответ: Я должен был изобразить убийство КИРОВА как единоличный акт, чтобы скрыть участие в нем зиновьевской группы. Записано с моих слов правильно. Протокол мне прочитан. Л. Николаев.
Допросили: Зам. наркома ВнуДел СССР Агранов
Нач. ЭКО ГУГБ ОКВД СССР Миронов
Пом. нач ЭКО ГУГБ НКВД СССР Дмитриев».
Получив такое «нужное» сообщение, Агранов тотчас информирует Москву:
«Выяснено, что его (то есть Николаева. – Авт.) лучшими друзьями были троцкист Котолынов Иван Иванович и Шатский Николай Николаевич, от которых многому научился. Николаев говорил, что эти лица враждебно настроены к тов. Сталину. Котолынов известен Наркомвнуделу как бывший троцкист-подпольщик. Он в свое время был исключен из партии, а затем восстановлен. Шатский – бывший анархист, был исключен в 1927 году из рядов ВКП(б) за контрреволюционную деятельность. В партии не восстановлен. Мною дано распоряжение об аресте Шатского и об установлении местопребывания и аресте Котолынова. В записной книжке Леонида Николаева обнаружен адрес Глебова-Путиловского. Установлено, что Глебов-Путиловский в 1923 году был связан с контрреволюционной группой «Рабочая правда». Приняты меры к выяснению характера связи между Николаевым и Глебовым-Путиловским. В настоящее время Глебов-Путиловский – директор антирелигиозного музея».