Тайны советской репатриации
Шрифт:
Основной задачей, стоявшей перед Уполномоченным СНК СССР по делам репатриации, было налаживание деятельности центрального аппарата, организация всей лагерной, транспортной и прочей инфраструктуры, формирование сети органов репатриации в действующих войсках, тыловых округах, республиках и областях Союза и за границей.
Необходимо было в кратчайшие сроки вернуть изрядно обескровленному и обезлюдевшему за годы войны Советскому государству миллионы рабочих рук, находившихся за границей. Не случайно в первый же день официального начала работы Управления Уполномоченного СНК СССР по делам репатриации — 23 октября 1944 г. в военные советы фронтов было разослано
Однако едва ли не самой важной на первом этапе репатриации стала подготовка и публикация правительственного обращения к советским гражданам и военнопленным. Как мы уже отмечали, обращение было преподнесено народу в форме интервью Уполномоченного по делам репатриации корреспонденту ТАСС 11 ноября 1944 г. Это интервью, по существу, излагало политику Советского правительства по вопросам репатриации советских граждан. В нём слухи об ожидавших репатриантов репрессиях были названы «чудовищной ложью» и «нелепостями, которые даже как-то неудобно и излишне опровергать»{103}.
Из выступления Уполномоченного по делам репатриации выходило, что все советские граждане, неважно, были ли они насильно угнаны в Германию или же выехали туда добровольно, — это жертвы и невольники фашизма. И в случае, если за ними не числилось никаких «иных» прегрешений перед Советским государством, уголовной ответственности они не подлежали (это же касалось и военнопленных, которые, впрочем, несли ответственность не за работы на врага, а за сдачу в плен).
11 ноября 1944 г. интервью было опубликовано в центральных газетах, а затем издано специальными листовками и передано по радио. В середине ноября его распространили среди советских граждан в лагерях, освобождённых войсками Красной Армии и союзников[33]. В октябре — ноябре 1944 г. была начата работа над серией брошюр для советских граждан, находившихся в плену или угнанных в Германию[34]. Две первые брошюры — Н. Брычева «Домой на Родину!» и Фомиченко «Правда о победах Красной Армии» были выпущены 50-тысячным тиражом уже в декабре 1944 г.
В итоге начала выстраиваться мощная инфраструктурная сеть — от репатриационных миссий, занимавшихся поиском по всему свету лиц, подлежащих репатриации, до районных представителей или служб, отвечавших за приём советских граждан на местах[35]. Интервью Уполномоченного СНК СССР по делам репатриации граждан СССР ответило на многие вопросы, волновавшие советских людей, находившихся за границей, и ударило по организациям и лицам, враждебно настроенным к Советскому Союзу, проводившим кампанию невозвращения наших граждан на Родину, политику запугивания якобы ожидающими их репрессиями при возвращении в СССР.
Важно отметить, что все указанные приготовления не проводились бы с таким размахом, если бы союзники в лице Англии и США отказались удовлетворить требования советской стороны о насильственной депортации миллионов бывших военнослужащих Красной Армии, воевавших с оружием в руках на стороне фашистской Германии, а также прочих пособников врага, оказавшихся в конце войны в руках союзников. Однако англо-американское военно-политическое руководство прекрасно понимало, что около 40 тыс. англичан и 75 тыс. американцев, находившихся в плену у немцев к концу 1944 г., могут оказаться в тылу советских войск и их освобождение и возвращение на родину целиком
Вопрос об обмене освобождёнными военнослужащими должен был обсуждаться в ноябре 1944 г. в особом подкомитете Европейской консультативной комиссии. Но освобождение тогда не состоялось из-за отсутствия у американской делегации необходимых полномочий для принятия каких бы то ни было решений. Уже тогда СССР настаивал связать вопрос об обмене военнопленными с обязательной выдачей коллаборантов, против чего США поначалу возражали, но затем согласились с условием не ставить на одну доску с советскими гражданами граждан Прибалтийских стран и Польши, чья депортация в СССР ими отвергалась.
Окончательно насильственную репатриацию определили переговоры и соглашения, прошедшие и подписанные 10 и 11 февраля 1945 г. в Ялте на Крымской конференции глав правительств СССР, США и Великобритании — Сталина, Рузвельта и Черчилля. Именно здесь были заключены соглашения относительно возвращения на Родину освобождённых советских граждан войсками США и Великобритании, а также возвращения военнопленных и гражданских лиц США и Великобритании, освобождённых Красной Армией. Именно здесь Великобритания и США дали согласие на всеобщую и безусловную репатриацию независимо от индивидуального желания пленных{104}.
11 февраля 1945 г. прессе было предложено совместное англо-американское заявление о результатах Крымской конференции, где в отдельном разделе говорилось об освобождённых военнопленных и гражданских лицах: «Было достигнуто всестороннее соглашение, предусматривающее детальные мероприятия по защите, содержанию и репатриации военнопленных и гражданских лиц Британского Содружества, Советского Союза и Соединённых Штатов, освобождённых союзными силами, вступающими сейчас в Германию… Мы обязуемся оказывать всестороннюю помощь, совместную с требованиями ведения военных операций, в целях обеспечения быстрой репатриации всех военнопленных и гражданских лиц»{105}.
В тот же день по уполномочию своих правительств В. Молотов и Антони Идеи подписали двустороннее англо-советское, а генерал-лейтенант А.А. Грызлов и генерал-майор Д.Р. Дин — американо-советское соглашения относительно военнопленных и гражданских лиц, освобождённых войсками Красной Армии и войсками, находившимися под командованием англичан и американцев. Молотов и Идеи подписали ещё несколько документов, в которых определялись статус русских, управление лагерями, проживание в лагерях и т.д. Согласно им советские граждане, освобождённые союзниками, должны быть отделены от немецких военнопленных и содержаться отдельно от них. Управление лагерями предоставлялось советской стороне{106}.
Сходные права советские офицеры получили и от американцев. Принципиальное значение для определения судьбы советских перемещённых лиц имел административный меморандум SHAEF № 39, изданный в ноябре 1944 г. и переработанный в апреле 1945 г., который определял, что все советские граждане после их идентификации советскими репатриационными представителями будут репатриированы независимо от их личного желания. Советским представителям по репатриации давалось право устанавливать внутреннее управление, внутренний порядок и руководство лагерей в соответствии с Уставом Красной Армии и законами СССР{107}.