Тайны советской репатриации
Шрифт:
Наряду с указанной работой специальными группами органов НКВД и СМЕРШ проводилась проверка (регистрация) репатриантов в целях выявления «власовцев», полицейских и лиц, служивших в немецкой армии или специальных немецких формированиях[86]. Для обеспечения этих мероприятий, во исполнение Постановления ГКО от 4 ноября 1944 г. за № 6884 с и СНК СССР от 6 января 1945 г. за №30–12с начальник Тыла Красной Армии и Уполномоченный СНК СССР по делам репатриации дали директиву Военным советам фронтов и военных округов за № 1/1240646с от18 января 1945 г., которая устанавливала порядок приёма, материального обеспечения и перевозок бывших военнопленных и советских
• бывшие военнопленные (рядовой и сержантский состав) — в армейские СПП, а после проверки органами СМЕРШ отправлять в армейские и фронтовые запасные части;
• бывшие военнопленные офицеры — в спецлагеря НКВД;
• военнопленные и гражданские лица, служившие в строевых немецких спецформированиях, власовцы, полицейские и прочие подозрительные лица — в спецлагеря НКВД;
• интернированное гражданское население — во фронтовые СПП и пограничные проверочно-фильтрационные пункты (ПФП) НКВД. После проверки мужчины призывного возраста направлялись в запасные части фронтов, остальные — к месту постоянного местожительства (но с запретом поселения в Москве, Ленинграде и Киеве);
• жители приграничных областей — в ПФП НКВД;
• дети-сироты — в детские дома и приюты наркомпросов и наркомздравов союзных республик.
Места дислокации лагерей СПП устанавливались, как правило, вблизи железнодорожных станций и баз снабжения. Для размещения репатриантов использовались поместья и уцелевшие казармы, а иногда и «инфраструктура» лагерного хозяйства самого рейха. При этом, как свидетельствует И.А. Лугин, там, где у немцев был один ряд колючей проволоки, советские органы поставили второй ряд{229}.
Как правило, в период боевых действий репатриируемые граждане на сборно-пересыльные пункты (в лагеря) направлялись в пешем порядке, на лошадях, волах, взятых у противника, или на попутном транспорте. По окончании военных действий, после оповещения военными комендантами, граждане шли на сборные пункты и в лагеря самостоятельно или направлялись партиями в сопровождении офицеров или сержантов{230}.
Иногда для доставки репатриантов использовались грузовики или специальный транспорт, который был украшен алыми полотнищами с лозунгами или без них, портретами И.В. Сталина, Г.К. Жукова и др. Подъезжали репатрианты с музыкой, песнями, с выставленной напоказ радостью и упрятанным внутрь страхом, но всё-таки с надеждой на скорое возвращение домой, к своим близким. Многие прибывали на СПП и в лагеря в напряженной тревоге{231}.
Лагеря и СПП встречали всех репатриантов одинаково: призывно-угрожающие плакаты «Родина ждет вас!», автоматчики, предварявшая письменную регистрацию основательная сортировка (военнопленные — налево, прочие — направо, женщины и дети — на месте)[87].
Созданные для сбора и размещения репатриантов сборно-пересыльные пункты имели:
• помещения, оборудованные кроватями или нарами, столами, стульями и другим инвентарем, как правило, обеспечивающие штатную ёмкость;
• столовые и кухни, в основном обеспечивающие 2- или 3-разовое питание репатриантов горячей пищей;
• починочные мастерские для ремонта обмундирования и обуви (для работы в них привлекались специалисты из числа репатриантов);
• клубы, обеспечивающие проведение политико-воспитательной работы среди репатриантов, с необходимым инвентарем, радиоустановками, кинопередвижками, библиотеками и другим политпросветимуществом;
• школы, где обучались дети разных возрастов (для преподавательской работы выделялись бывшие педагоги — репатрианты,
С детьми во время нахождения их в пункте велась воспитательная работа: организовывались группы для школьных занятий, там, где не было специальных школ, проводились беседы, организовывалась художественная самодеятельность, проводились физкультурные мероприятия{232}.
Репатрианты обеспечивались питанием во время нахождения в сборно-пересыльных пунктах по армейской норме № 4. Для питания детей (до 5 лет) разрешалось производить замену указанного пайка молочными продуктами, белым хлебом, манной крупой и рисом. В столовых СГШ отводились специальные комнаты, где дети получали горячую пищу по особому меню (соответственно их возрасту) с преобладанием молочных продуктов и овощей. Кормящие матери получали дополнительное питание{233}.
Нуждавшиеся репатрианты, в том числе и женщины, подлежали обеспечению предметами вещевого довольствия из числа бывшего в употреблении, но чистого и годного к носке. Для этого в каждом сборно-пересыльном пункте создавались неснижаемые запасы основных предметов обмундирования и обуви в количестве до 500 комплектов и до 200 пар чистого белья, из них 10% женского, хотя женщин во фронтовых лагерях было, как правило, большинство.
Для обслуживания репатриантов, по официальным данным, было развернуто 142 госпиталя[88], 418 стационаров, 514 бань и 690 дезкамер. Число зафиксированных больных грандиозно — 1 080 034 человека, из которых 66,3% нуждались в амбулаторном лечении и 33,7% — в стационарном. Инфекционных больных было выявлено 31 989 человек. Самой распространенной инфекционной болезнью был брюшной тиф (5635 человек). За период с января 1945 г. по январь 1946 г., так и не доехав до Родины, умерло 3298 репатриантов{234}.
Пребывание репатриантов в сборно-пересыльных пунктах продолжалось в среднем 10–15 суток. Именно такое время должна была занимать согласно инструкции тщательная проверка репатриантов[89]. Однако растущий поток их требовал ускорять проверку, хотя бы в отношении «не вызывающих подозрений». В феврале 1945 г. директивой НКВД — КГБ СССР была разрешена упрощенная, в 5-дневный срок, проверка женщин с детьми и стариков, с их последующей немедленной отправкой по домам{235}.
Позднее, 22 мая 1945 г., за день до начала массовой репатриации из зон союзников, ГКО СССР ограничивает срок регистрации и проверки всех прочих граждан 10 днями[90], рассчитывая, что каждого еще дополнительно проверят органы НКВД по месту жительства. Что касается подозрительных лиц, то их следовало, как и прежде, отправлять в ПФЛ НКВД, где их проверяли не торопясь и как полагается. Длительность проверки в этих лагерях составляла от нескольких месяцев до нескольких лет{236}.
О характере режима в ПФЛ НКВД, порядке и методах проверки и фильтрации может свидетельствовать письмо, автор писал его из лагеря № 48 города Шахты: «Здесь содержатся люди всех возрастов и национальностей. Все они или были в плену в Румынии, Германии, Финляндии, или проживали когда-то на оккупированной территории… Люди, заключенные в эти туберкулезные питомники, годами и месяцами ожидают решения своей судьбы, сидят в заключении без суда, да, пожалуй, и без следствия… Сидит, скажем, человек в лагере шесть месяцев, на седьмой вызывают на допрос. Допрос сняли, опять проходит полгода, вызывают снова, допрашивают. Когда же он начинает негодовать, то ему отвечают так: “Ваше дело сидеть и не рыпаться, проверим, там видно будет”.