Тайны сыска. Дело гонца
Шрифт:
Глаза напротив зло блеснули, хотя лицо оставалось по-прежнему непринуждённым.
– Я всё ещё не понимаю, полковник, в чём моя вина, – процедил он сквозь зубы, смотря так же в ответ на меня.
– Вы загипнотизировали всех этих девушек, заставили их пойти с вами, раздеться, и дать добровольно себя подвесить к потолку. Не так ли? Так, можете даже не отвечать, я вижу это и по вашим глазам. Вот только минус в этой истории один – проткнуть при всём раскладе дел девушки сами себя не могли, поэтому не врите, Верне, не врите – доставляли боль девушкам вы. Конечно, получить магическую не окрепшую
– Вы так удивительно информированы в этом вопросе, лед…
– Не заговаривайте зубы мне, – жёстко оборвала я, отпрянув и опять отойдя от стола. – Это вы доводили до смерти девушек тех? Это вы протыкали их палочками живани-ши, чтобы с наслаждением после наблюдать, как обнаженное, истекающее кровью тело бьётся в агонии, задыхается в собственных криках боли и крови? Ну же, отвечайте, или ваш подвешенный язык неожиданно обвис, сровнявшись с челюстью?
– Нет, не я.
– Вы, – скривилась от горечи я. – Это вы. Вы же заставили змею выползти и укусить девушку, потому что та была сильнее. Конечно же, вы не могли знать её уровень, но чувствовали, что сильна девушка, сильна. Но ваша жажда пересилила вас и заставила пойти на такой отчаянный шаг. Не так ли, Верне Дик, не так ли? – теперь издевательски протягивала слова я, делая вид, будто б мне доставляет удовольствие раскалывать этот орешек. Это ещё больше злило маньяка, бесило, выводило из равновесия. Тактика говорить «правду» тут уже не срабатывала.
– Я не…
– Ложь, – вновь горечь и моё перекошенное от этого неприятного вкуса во рту лицо.
– Ложь? – усмехнулся он. – Тогда какой в этом смысл? Зачем мне сидеть и наслаждаться смертью каких-то там девиц?
От неожиданности заданного вопроса и капельки удивления я застыла на месте, вопросительно выгнув бровь. Впервые за весь разговор я кинула на дознавателя взгляд и, к счастью, не увидела более злости и раздражения, а лишь любопытство и интерес. То ли к делу, то ли к моей персоне, то ли ко всему в целом.
– О, – удивлённо сложила губки в букве «О», – детская травма, да? – мило оскалилась, смотря на умалишенного.
– Я здоров, – зло выкрикнул он, дернувшись было привстать. Но не тут-то было!
– Мы и не сомневались, – сухо произнесла, подойдя вновь к столу и сложив все фотографии в линию. – Травма, детская травма, что так долго копилась в вас. Обида, злость, отчаяние… они скапливались и лишь ещё больше разъедали ком обиды, пока, в конце концов, не вышли на новый уровень. На уровень разума. Скажите, что и это тоже не так? – позволила себе лёгкую усмешку на каменном, словно маске, лице.
Он и не сказал. Просто промолчал, отвернувшись от меня, от фотографий, и поняв, что отбрыкиваться более бесполезно.
Зааплодировав мысленно себе за такую маленькую победу, я повернулась и гордо отрапортовав: «Теперь он ваш», вышла, на негнущихся ногах пройдя в рабочий кабинет, где только смогла спокойно вздохнуть, перевести дух и для самой себя понять, что только что сотворила.
Ох, а ведь и влететь может! В первый же день за такое своеволие!
– Вот же… – тихо простонала я, опускаясь на стул как подкошенная и закрывая горящее от смущения лицо руками.
Чувствую, мне еще аукнется это своенравие. Хотя, с другой стороны я же помогла. Ладно, нужно брать себя в руки. Ничего плохо не произошло.
– Валентай, тебя шеф вызывает, – крикнул мне кто-то, открыв на мгновение дверь.
«Мне хана!» – пришла единственная мысль. Видимо, сейчас попросят написать рапорт об увольнении.
Я опустила голову, сделала глубокий вдох и направилась в кабинет начальника. Тот выглядел совершенно спокойным, и это придало мне немного уверенности. В ответ меня смерили оценивающим взглядом, указав на стул. Я быстро села.
– Мне только что доложили о том, что произошло в допросной, – начал говорить начальник, и я едва удержалась, чтобы не втянуть голову в плечи. – Должен признать, ваша помощь оказалась неоценимой. Этот парень скользкий тип, но теперь у него просто нет шансов. Думаю,…
Он явно хотел сделать еще парочку комплиментов моей работе, но тут открылась дверь, и в помещение вошло новое действующее лицо. Должна признать, при первом взгляде на него, мне уже хотелось спрятаться под стол. Мужчине этому было лет под шестьдесят, может чуть меньше. Выше меня на две головы, черные волосы с сединой, которая уже покрывала большую половину головы, квадратный подбородок, резкие скулы, карие глаза и шрам над правой бровью. Причем, весьма заметный. Одет в форму, значит коллега.
– Михей, какими судьбами? – поинтересовался босс, глядя на вновь прибывшего.
– У нас труп на свалке, – отрапортовал тот довольно басистым голосом, заставляющим вздрогнуть и тут же встать, вытянувшись по стойке «смирно». Вот уж кому надо было в том допросе участвовать.
– Опять? – вздохнул начальник. Судя по его тону, тема с трупами на свалке здесь является одной из наиболее «актуальных». Хм, и что с ними не так? Волнует большая смертность или же большая нераскрываемость подразделения? – Так, бери Валентайн и езжайте на место.
– Кого? – удивленно переспросил он.
– Позволь тебе представить – Валентайн, – шеф указал на меня. – Она наша Чувствующая. И с этого дня твоя напарница.
Я еле удержала удивлённый возглас. Если начальник так и дальше будет сообщать мне новости, (а перевод в отдельные следаки уже нечто) то к концу года кто-то сильно рискует остаться без ещё одного нормального сотрудника!
Бросив короткий взгляд на Михея, я непроизвольно вздрогнула.
«Мама моя дорогая!» – мысленно взмолилась, понимая, что мы вряд ли сработаемся. И это только мягко сказано.
– Мне не нужен напарник! – немного резко ответил Михей, окинув меня презрительным взглядом, от которого кровь в жилах буквально заледенела. Что ж, теперь понимаю, отчего начальник решил обрадовать нас такой замечательной новостью, как совместная работа, именно в подобной обстановке и при подобных обстоятельствах: чтобы не было времени думать, размышлять и препираться, а сразу встать и пойти на дело.
– Мои приказы не обсуждаются! – рявкнул босс, и я в очередной раз проявила чудеса самовыдержки. Вздрагивать при каждом взгляде и шорохе не в моей компетенции. – Вперед.