Тайны ушедшего века. Власть. Распри. Подоплека
Шрифт:
Войну 1914 года Корнилов начал командиром бригады на Юго-Западном фронте. Новичком в боевых действиях не был: участвовал в русско-японской войне 1904–1905 гг., за что удостоился ордена Святого Георгия четвертой степени. По отзывам командующего фронтом Брусилова, впоследствии перешедшего на сторону красных, Корнилов был очень смелым человеком. Наверное, он решил, как в свое время Наполеон, что другой возможности сделать себе имя не будет. Корнилов никогда не кланялся пулям, всегда был впереди, и этим привлекал к себе сердца солдат.
Личную храбрость генерала подавали как стремление завоевать дешевую популярность любой
Самонадеянный и тщеславный, маленький генерал абсолютно не считался ни с чьим мнением. Ему ничего не стоило проигнорировать прямой приказ самого командующего фронтом. Получив под свое начало пехотную дивизию, Корнилов в первом же бою увлекся наступлением и вырвался вперед так далеко, что возникла угроза ее полного окружения. Опьяненный успехом, он не придавал значения предостережениям о том, что продвижение соседей слева и справа замедлилось, а потом и вовсе остановилось. Маленький генерал с остро обозначенными калмыцкими скулами вел свою дивизию вперед и только вперед — к сверкавшим огням славы, к громким фанфарам победы.
Напрасно вдогонку оторвавшейся дивизии летели распоряжения о немедленном прекращении наступления, занятии обороны и установлении связи с правым и левым флангами. Маленький генерал лишь пренебрежительно фыркал, выслушивая очередного гонца. Не выполнил он и прямого приказа об отходе. Самонадеянность генерала обошлась дорого. Наутро неприятель перешел в контрнаступление. Разгром был полный. Корнилов потерял 28 орудий и много пулеметов. Остатки дивизии удалось спасти, бросив в бой кавалерийскую дивизию.
Взбешенный амбициозностью много мнившего о себе генерала, командующий фронтом Брусилов распорядился отдать Корнилова под суд за невыполнение приказа об отходе, что привело к большим потерям в живой силе и вооружении. Из Петрограда прибыла комиссия для расследования этого чрезвычайного происшествия. Но — о чудо! — Корнилова оправдали. Высокие покровители защитили своего подопечного! — в один голос заявляют мемуаристы. Иначе чем объяснить небывалый случай? Объяснение-то было, да уж больно невыгодно его излагать применительно к человеку, объявленному реакционером. Корнилову удалось убедить членов петроградской комиссии в том, что победа была близка, и если бы не медлительность соседей справа и слева, успех был бы достигнут.
Это не единственный случай, когда самолюбивый генерал полагался исключительно на свою интуицию, игнорировал рекомендации и даже прямые приказы командования. И каждый раз болезненная самонадеянность Корнилова приводила к печальным последствиям. В Карпатах, например, он снова слишком увлекся и, сознательно нарушив директиву командования об отходе, попал в окружение. С огромным трудом, оставив большое количество пленных, бросив артиллерию и обозы, ему удалось прорваться к своим.
И снова разбирательство, грозившее судом. И — оправдание, которое мемуаристы объясняют высоким заступничеством.
Третий случай вообще уникальный. Весной 1915 года — очередная конфронтация с командованием. Дивизия Корнилова снова вырывается далеко вперед, путая карты штабистам. Генералу дают приказ на отход, но как он будет смотреть в глаза солдатам, которые прошли столько километров под градом пуль и шрапнели, а теперь вот вынуждены будут сдавать врагу завоеванные позиции. Корнилов приказ не выполняет, и наутро оказывается в клещах. Сдался со всей дивизией! — злорадствуют мемуаристы, осуждая неуправляемого генерала.
В немецком плену Корнилов провел более года. Бежал с третьей попытки, убив конвоира. Перейдя линию фронта, а точнее, переплыв Дунай на бревне, благополучно добрался к своим. Из плена убегали многие, но генералы — никогда. Корнилов был первым. И это — в 46 лет! Однако вместо радостных объятий свои встретили судебным разбирательством причин разгрома дивизии, и ее пленения. Опальный генерал неожиданно появляется в Могилеве, где располагалась Ставка Верховного Главнокомандования, попадает на прием к царю Николаю II, который лично прикрепляет к генеральскому мундиру недавнего пленника орден Святого Георгия третьей степени. Вместо грозившего ему суда со всеми вытекающими последствиями Корнилов получает от Верховного Главнокомандующего — Николая II — назначение командиром 25-го стрелкового корпуса. На Юго-Западный фронт, командование которого намеревалось отдать строптивца под трибунал!
Знаки монаршего внимания были расценены как следствие высокого покровительства, которое Корнилов якобы имел при царском дворе. Намеки на могущественных заступников содержатся в ряде воспоминаний, написанных генералами, перешедшими на сторону советской власти. Они из кожи вон лезли, чтобы потрафить новым господам и представить человека, первым выступившего против их революции, в негативном свете. Мол, в военном отношении Корнилов ничем себя не проявил. Наоборот, своим маниакальным бонапартизмом приносил только ущерб, трижды подвергаясь сокрушительному разгрому. И всякий раз его спасали влиятельные лица.
Ну, конечно, генерал от инфантерии и все такое прочее. Аристократия, одним словом, высший свет. Все они одним миром мазаны… Мало кто знает, что никаких высоких покровителей у Корнилова не было, что родился он в семье степного крестьянина-казака, дослужившегося до младшего офицерского чина.
Столичные сюрпризы
После отречения царя Николая II генерал Корнилов был назначен главнокомандующим войсками Петроградского военного округа. Четвертого марта 1917 года Лавр Георгиевич сдал 25-й стрелковый корпус и на следующий день прибыл в Петроград.
Это было крупным повышением. Столичный округ всегда на особом положении у власть имущих, и возглавлять его обычно доверяют надежным, проверенным людям.
Почему выбор Временного правительства, возглавляемого известным земским деятелем князем Львовым, остановился именно на Корнилове? Ведь он, по мнению мемуаристов, — никудышный военачальник, не выигравший ни одного боя, а лишь приносивший командованию неприятности своей болезненной амбициозностью. Неужели в русской армии не имелось более заслуженных и опытных генералов, командовавших фронтами? Имелись, и тем не менее выдвинули его, командовавшего всего лишь стрелковым корпусом. Да и то корпус он получил по повелению царя, к тому времени уже свергнутого. Казалось бы, это обстоятельство как раз должно препятствовать возвышению строптивого генерала, которого царь спас от суда своим решительным вмешательством, а тут, наоборот, обласканного тираном генерала перемещают в самое сердце империи.