Тайны ушедшего века. Власть. Распри. Подоплека
Шрифт:
Похвальное слово тщеславию
Упоминание Оппенгеймера, Бора, Ферми и Сциларда в одном ряду с Фуксом, чья работа на советскую атомную разведку подтверждена документами (американцы считают, что он помог СССР ускорить решение атомной проблемы на срок от трех до десяти лет), вызвало негативную реакцию российских ученых.
Десять ведущих светил в Москве сделали совместное заявление, осуждающее попытки дискредитировать достижения советских ученых, работавших над ядерной программой, и представить их как простых имитаторов, работавших по шпаргалке, которую добыла для них разведка. В конце января 1995 года академик В. И. Гольданский, один из участников создания советской атомной бомбы, провел пресс-конференцию,
Серго Берия пытался сгладить впечатление от вызвавших потрясение заявлений старого разведчика, уточнив, что знаменитые физики не были советскими агентами в прямом значении этого слова. Они не передавали информацию сами, а искренне хотели помочь Советскому Союзу, не желая, чтобы Америка имела монополию. Но и он, похоже, становится на сторону разведчиков в приобретающей все более острый характер публичной борьбе за приоритет. Серго Берия рассказывает: когда в СССР впервые начали говорить о Клаусе Фуксе, тогдашний президент АН СССР академик А. Александров, возглавлявший после смерти Курчатова Институт атомной энергии, невнятно и с видимым раздражением пробормотал: «Фукс? Что-то было, кажется…Ничего существенного…».
Что это: склонность физиков-атомщиков того поколения приписывать все успехи в создании ядерного оружия себе или следование строгому запрету на разглашение самого факта получения информации о ядерных секретах из зарубежных источников? Ведь когда в 1950 году Клауса Фукса осудили на 14 лет за передачу атомных секретов «агентам советского правительства», ТАСС сообщил, что это грубый вымысел и Фукс советскому правительству неизвестен.
Так кто же больше сделал для создания атомной бомбы — разведка или наука? Известный российский писатель Владимир Карпов поведал, что Курчатов как-то обронил в своем кругу: разведка обеспечила пятьдесят процентов успеха в создании атомной бомбы. В связи с чем Карпов признается, что ему не по себе, когда он не обнаруживает сияния Золотых Звезд на груди разведчиков. Впрочем, Карпов сам в прошлом фронтовой разведчик.
Что ж, чем жарче споры, тем больше аргументов. С обеих сторон. И тем ближе истина.
Глава 11
ПОМИЛОВАНИЕ «СВИСТУНА»
В середине апреля 1954 года американское посольство в Москве должно было получить шифрованную телеграмму. Должно было — ибо по сей день не известно, поступила она или нет.
Перед началом операции представители ЦРУ заверили капитана советской внешней разведки: все о’кей, длинная телеграмма с подробным планом действий получена посольством. После операции, отведя глаза в сторону, сказали, мол, в последний момент посольские, похоже, струсили, по указанному вами адресу никто не явился.
Телеграмма ушла от имени госдепартамента США из Вашингтона. И московское посольство не выполнило указание своего ведомства?
По телу капитана советской разведки поползли холодные мурашки: неужели обманули?
Хитроумная комбинация
План был предложен офицером ЦРУ.
Он появился в охотничьем домике под Франкфуртом, где под охраной содержали Хохлова, прямо из Вашингтона.
— Мы много думали над вариантом спасения вашей семьи, — сказал американец по-русски с едва заметным акцентом. — Вплоть до парохода в ленинградском порту, продырявленных ящиков и тому подобной фантастики. Задача, согласитесь, не из легких — нелегально вывезти женщину, да еще с годовалым ребенком. Южные границы исключаются — это ей не по силам. Там не менее пятидесяти километров в день надо делать — по раскаленным пескам. Я эти районы хорошо знаю…
— Где же выход? — обреченно выдохнул советский разведчик.
— Год назад в Бухаресте один румынский гражданин обратился в наше посольство с просьбой о политическом убежище. Ни за что не захотел покинуть здание. Жил в посольстве довольно долго. Румынское правительство пыталось представить
Хохлов быстро взглянул на американца:
— Вы предлагаете такой же вариант?
Цээрушник блеснул белозубой улыбкой:
— Представьте, что в один прекрасный день к дому вашей супруги в Москве подъедет лимузин с американским флагом. Из машины выходит наш посол или другое дипломатическое лицо и приглашает вашу жену на беседу в посольство…
— Она откажется ехать, — упавшим голосом произнес Хохлов. — Вы не знаете правил жизни советских граждан. Тем более если речь идет о членах семей работников госбезопасности.
— Конечно, откажется, — согласился американец. — Подумает, что провокация. Но это лишь в том случае, если она не будет знать, по какой причине за ней заехали.
— Надо дать ей какой-либо знак, — обрадовался Хохлов. — Чтобы она поняла — визит посла связан со мной. Может, письмо?
— Вы попали в точку, — одобряюще произнес американец. — Письмо или что-то такое, что убедит ее в необходимости ехать в посольство. Затем она рассказывает послу то, что вы сообщили на днях нашим людям. Приказ об убийстве, ее слова и все остальное. Потом она просит у нашего государства защиты и остается в посольстве. Сразу дается коммюнике от наших пресс-агентств. Разносится по всему свету. Весь мир узнает о женщине, остановившей убийство. Ведь даже в советском уголовном кодексе не найдется закона, по которому она — преступница. Она говорит из посольства в Москве, а вы выступаете здесь и подтверждаете, что все — правда. Представляете себе, какая обстановка? Ну, а если президент США выступит по радио и вступится за вашу жену? Может ее МВД уничтожить?
— Уничтожить — нет. Но и за границу не выпустят.
— Это еще как сказать, — снова сверкнул белозубой улыбкой цээрушник. — Зато в посольстве она будет в безопасности. Ну, поживет там год, другой. Может быть, удастся связаться с ней отсюда по телефону, записать на пленку и дать ее голос по радио. Написать ряд статей о ее жизни. В общем, сделать ее известной всему миру. И, кто знает, может быть, в конце концов ее и выпустят. Я же говорю вам — у нас были такие случаи.
— А вы уверены, что госдепартамент вашей страны согласится? — недоверчиво поднял Хохлов на собеседника свои красивые голубые глаза. Американец понял, что это был последний аргумент русского разведчика, что его колебания, кажется, сломлены.
— Согласится с чем? С использованием московского посольства в качестве места для политического убежища вашей жены? — уточнил цээрушник.
— Вы правильно меня поняли, — ответил Хохлов. Ему хотелось иметь гарантии повыше, и он получил их.
— Не беспокойтесь, капитан, вашей семьей занимаются не только местные «специалисты», — услышал он обнадеживающие слова. — План разрабатывается в Вашингтоне, в госдепартаменте. Его специальный уполномоченный прибывает на днях в Германию, чтобы возглавить здесь операцию. Кроме посольства, варианта нет. Правда, по имеющимся у меня сведениям, рассматривалась возможность использования клуба иностранных корреспондентов.
— Клуба иностранных корреспондентов? — встрепенулся Хохлов. — Нет, это исключено. Приедут с Лубянки и увезут силой. Посольство — единственное место, откуда семью не могут вырвать.
— Вариант с клубом был отвергнут, — успокоил Хохлова американец. — Остановились на посольстве.
В ожидании прилета представителя госдепартамента отрабатывали детали предстоящей операции. Кроме американцев, в обсуждениях участвовали и представители английской разведывательной службы. Вносились поправки, коррективы, характер и содержание которых свидетельствовали об искренности намерений гостей охотничьего домика. Предлагалось ехать не к дому жены Хохлова, а остановиться где-нибудь поблизости, скажем, в районе Собачьей площадки. За день или за два забросить в форточку окна их полуподвальной квартиры в Кривоникольском переулке письмо, в котором содержалась бы просьба мужа подойти в определенное время к Собачьей площадке, где ее будет ожидать машина с таким-то номером. По пути женщине объясняют, чья это машина и куда ее везут. Затем в газеты дается сообщение, что она села в посольскую машину и попросила политического убежища.