Тайны уставшего города
Шрифт:
Банда Любиня подрывала авторитет подполья, ставила его в один ряд с уголовниками.
И что самое интересное, националисты вышли на след предприимчивых уголовников. Двоих они прикончили, а остальным пришлось покинуть страну копченого угря и взбитых сливок и затеряться в беспредельных просторах России.
Я работал над этим материалом, точно зная, что если я напишу повесть, то ее наверняка зарубят в пресс-службах КГБ и МВД.
Сделаю небольшое отступление. Через десять лет я рассказал эту историю моему другу кинорежиссеру Алоизу Бренчу. Он сразу же предложил мне
Итак, я работал над явно непроходным материалом. Придумывал ходы, пытаясь найти в этой уголовной истории признаки оперативной комбинации ОББ. Работал, не напрягаясь, так как прямо под моими окнами был замечательный пляж и мое любимое прохладное море.
Но все же мне пришлось поехать в Ригу. Издательство «Лиесма» прислало телеграмму, где сообщало, что я могу получить деньги за переиздание моей книги.
Я приехал в Ригу, получил причитающуюся мне сумму и отправился на вокзал. Но у гостиницы «Рига» был взят в плен целой бригадой московских приятелей, среди которых был мой друг киноактер Валя Кулик: в Риге режиссер Толя Бобровский снимал бессмертное кинополотно «Возвращение святого Луки».
Конечно, мы сразу очутились в гостиничном ресторане, а потом решили ехать ко мне жарить шашлыки.
Мы неплохо погуляли, потревожив веселыми криками патриархальную тишину курортного поселка. Но счастье тоже не бесконечно. Все уехали, а Валя Кулик немного перебрал и остался у меня ночевать.
Проснулся я от странного стона. Зажег свет и увидел Валю Кулика синюшно-мертвенного цвета.
— Похмелиться есть? — спросил он.
Я внимательно оглядел его и понял, что дело плохо. В бутылках после вчерашнего что-то оставалось, но, выйдя на крыльцо, я с ужасом обнаружил, что аккуратная хозяйка все из них вылила и приготовила под наливку. Да дело было хуже некуда.
— Валя, пойдем к морю, — предложил я.
— Зачем? — простонал мой друг.
— Подойдем к ресторану, может, у сторожа чего спросим.
Над поселком поднимался рассвет.
Мы шли вдоль берега моря, ближе к дюнам, и вдруг Валя крикнул:
— Смотри!
На песке лежал труп. Рука его была неестественно вывернута, голова закинута. Я почему-то запомнил окурок, прилипший к новенькой подошве ботинка. И вообще, покойник был одет во все новое.
Я подошел, наклонился к нему.
Труп сел и, не открывая глаз, сказал:
— Мальцы, выпить есть?
Потом он, как гоголевский Вий, поднял веки и, дыхнув на меня перегаром, спросил:
— Я где?
— На пляже, рядом с рестораном.
— А ресторан открыт?
— Еще пяти нет.
— А деньги у тебя есть?
— Возможно, — таинственно сказал я.
— Пошли.
— Куда?
— К Промкомбинату, там у меня братан сторож.
Через весь поселок, под стоны артиста Кулика мы выдвинулись в лес к Промкомбинату.
Человек во всем новом взял деньги и исчез в воротах. За ними, как потом выяснилось, находились цех по производству местного плодово-ягодного вина и замечательное колбасное производство.
Наш проводник появился минут через десять. Приволок три здоровенных бутылки, круг свежей колбасы и стаканы.
Увидев такую роскошь, Валя наконец перестал стонать.
Ну а дальше все было, как обычно.
— Послушай, — спросил я нашего нового друга после второй, — ты что, на свадьбе был? Одет во все новое.
— Нет, — сказал он, — кстати, меня Андрес зовут, я освободился из лагеря и вчера свой приезд отмечал.
— Долго чалился?
Андрес усмехнулся и достал из внутреннего кармана справку об освобождении.
Срок 25 лет. Статьи 58-2 и 59-3.
— Так, значит, ты «лесной брат»? — удивился я.
— Вроде того, а вы кто?
— Мы из кино. Я сценарист, мой друг актер.
И тут наступил звездный час Вали Кулика.
— Я тебя узнал, — сказал Андрес, — ты в «Деле „пестрых“ играл, мы эту картину на зоне раз сорок смотрели.
По случаю слияния бывших зэков с деятелями культуры взяли еще пару бутылок.
Я хотел расспросить его, но Кулика уже остановить было невозможно, он рассказывал своему спасителю о фильме «Дело „пестрых“.
Наконец мы двинулись в поселок.
— Видишь тот кирпичный дом? — спросил Кулика Андрес.
— Да.
— Так вот здесь я секретаря райкома пришил.
— Как? — ахнул нежный душой Валя.
— Из «вальтера».
И внезапно пропал добрый алкаш. Лицо человека из дюн стало холодным и резким, а глаза смотрели на нас, как два пистолетных ствола.
— Андрес, давай увидимся, — предложил я, — посидим, поговорим.
— Не о чем, мальцы, нам с вами разговаривать. За компанию спасибо, а теперь разбежались.
Он повернулся и пошел. Это был уже не жалкий алкаш, найденный в дюнах. От нас уходил твердой походкой хозяина человек с по-военному прямой спиной.
— Господи, — глядя ему вслед, вздохнул Валя Кулик, — с кем похмеляться приходится.
А вечером моя хозяйка Марита Яновна рассказала, что Андрес был студентом Латвийского университета, а когда наши войска вошли в Латвию, ушел в лес.
Я потом встречал его пару раз на улицах поселка. Он глядел на меня холодно и жестко. И я надолго запомнил выражение его лица и этот взгляд.
А через несколько лет в Таллине мой приятель, старший оперуполномоченный по особо важным делам МВД ЭССР подполковник Рудольф Куккер, рассказал историю, которая началась в 1946-м, а закончилась в 1974 году.
…Туман пришел вместе с темнотой. И сразу же все стало влажным: лицо, руки, ватник, пистолет и даже солома, которую Руди заботливо постелил прежде, чем лечь на сырую землю. Теперь можно было уходить. Туман оказался той самой незапланированной случайностью, которая могла сорвать операцию. Руди не видел не только дома, но даже кустов, до которых можно было дотянуться рукой.