Тайны Вечного города. Термы Нерона
Шрифт:
– Превосходный метод, – продолжал уговаривать Феликс. – А главное, работает.
Дочка Цинны, улыбнувшись, не заметила, как слегка прислонилась плечом к двери и та неожиданно, поддавшись, открылась.
– Не заперто… – прошептал Фабий, стараясь унять волнение и одновременно подавить опасение, что наемник каким-то образом сумел от них ускользнуть.
– И хорошо, – Туллия шагнула внутрь. – Должно же нам хоть когда-то повезти.
Фабий тихо, едва отрывая подошвы ботинок от пола, чтобы случайно не издать ни малейшего звука последовал за ней. Позади, дыша практически в затылок,
Диодот сидел на соломенном тюфяке, прислонившись спиной к стене и уронив голову на грудь. Возле ног, на полу, стоял глиняный кувшин. Плотно сжатая рука сжимала пустую чашу. Рядом на узком подоконнике настежь открытого окна догорала свеча, отбрасывая вокруг себя тусклый, желтовато-красноватого цвета свет. Фабий на мгновение остановился, решив, что сириец мертв. Его неподвижная фигура не подавала ни малейшего признака жизни, своей позой напоминая мятый куль пшеницы.
“Все же опоздали… Кто же его так?”
Фабий, решив, что все кончено, потерял осторожность и наступил на плохо закрепленную половицу. Та противно заскрипела. Он почти сразу отдернул ногу, постаравшись встать в другое место, но тут заметил, что сириец вроде бы пошевелился. Видимо, Туллия тоже это увидела, потому что остановилась. Фабий не успел даже подумать, показалось ему это или нет, как чаша в руке наемника выскользнула и, с громким стуком упав, покатилась вдоль тюфяка.
От неожиданности дочка Цинны вскрикнула. И тут Диодот, дернувшись, открыл глаза. Несколько раз моргнул и непонимающе уставился на вошедших. Его зрачки расширились и в них блеснули отблески горящей свечи. Помятое лицо, бывшее до этого багрово-красным, начало бледнеть, сделавшись цвета мела. Он попытался отодвинуться назад, но лишь сильнее уперся в стену.
– Уйди! – замахал он руками. – Прочь!
– Неужели? – зло бросила Туллия, от волнения и усталости ее голос прозвучал глухо и с сильно заметным надрывом.
– Прочь! Прочь! – сириец сильней замахал руками. – Уходи! Отстань! Оставь меня в покое.
– С какой стати? – возмутилась дочка адвоката несколько заинтригованным тоном.
– Ты мертва. Ты не можешь причинить мне никакого вреда. Я зашил тебя в мешок, там и сиди.
“Он, что думает она призрак?” – изумился Фабий.
Быстро окинул помещение внимательным взором. В нем действительно царила пугающая, поистине мистическая атмосфера. Почти догоревшая свеча отбрасывала вокруг себя красный, мерцающий круг тусклого огня, постепенно уступающий место темноте, наползавшей из углов и коридора. Друзья, стоявшие на границе между светом и тьмой, должны были выглядеть весьма необычно и даже немного пугающе. Приглядевшись, Фабий вдруг понял, в чем дело. И встреченный ими почитатель Митры и Варрон при разговоре внизу, каждый из них отмечал их странный вид.
“Мука. Ну, конечно”.
Он незаметным движением провел ладонью по поверхности одежды. Пальцы нащупали рассыпчатую массу.
“Я весь в ней. И Туллия с Феликсом тоже”.
У стоявшей впереди юной матроны покрытые мучной пылью волосы превратились в редкие, седого цвета пряди, руки и ноги сделались белыми, словно прозрачные, а лицо, вероятно, выглядело пугающе, и напоминало живое лишь отдалено.
“Спросонья и выпив накануне изрядное количество вина”, – он покосился на кувшин, – “Диодот легко мог принять нас за призраков. К тому же он уверен, что мы мертвы. Надо постараться воспользоваться сложившейся ситуацией”.
И, пока дочка адвоката своим желанием поквитаться за отца не испортила благоприятный момент, Фабий медленно двинулся вперед, заговорив тихим, глухим голосом.
– Убийца… Мне холодно там… Мокро и холодно…
Диодот затрясся от ужаса, быстро потер кулаками глаза, явно надеясь, что страшное видение исчезнет и, подобрав под себя ноги, убрал их с пола.
– Сожалею, я не хотел. Это он меня заставил. Фений Руф. Идите к нему. Он один во всем виноват. Я лишь подчинялся приказам. Жалкий, я жалкий человек. Но обещаю…
Фабий не дал ему договорить.
– Убийца… – сделал шаг в его сторону, вызвав на лице наемника очередную волну паники. – С Руфом разберусь после… Камень привязывал ты… И в воду тоже кидал ты…
Туллия, наконец, сообразив, что происходит, издала булькающий звук и свистящим шепотом произнесла:
– Пойдешь со мной… туда, откуда не возвращаются… Я зла, очень зла…
– Не хочу, я не хочу с тобой, девочка, – запричитал Диодот. – Я сделаю все что угодно, только оставь меня в покое. Юпитер! Изида! Митра! Спасите меня. Обещаю вам любые жертвы.
– У-у-у-у-у! – заунывно пропел Феликс, включаясь в игру.
– Правда, мне нужна правда, – медленно приближаясь к сирийцу, прогудела Туллия. – Неспокойно мне, мучаюсь я. Нет мне покоя…
– Все скажу, только уйди!
– Что с моим отцом? – грозно выкрикнула Туллия, от волнения забыв изменить голос, но перепуганный Диодот этого не заметил.
– Прости меня, прости, – заныл тот. – Я не имею чести знать твоего, вероятно, всеми уважаемого, отца.
– Адвокат Корнелий Цинна. Он отправился в Тускул несколько дней назад…
– А-а-а… – радостно протянул наемник. – Я по приказу Флавия Сцевина отвез его на виллу сенатора, неподалеку от Тускула. Клянусь, я обращался с ним хорошо.
– Он жив?
– Не могу знать. Но, когда я покидал поместье Флавия Сцевина, он был цел и невредим. Если с ним, что и случилось, то это не моя вина.
– У-у-у-у-у! – вновь пропел Феликс и, раскачиваясь всем телом, двинулся вперед.
Фабий незаметно для Диодота схватил брата за тунику, осыпав пол белой пылью.
– Стой, мы еще не все выяснили.
– - У-у-у-у-у! – обиженным голосом простонал тот, поднял руки и направил их на сирийца, но все же остановился и дальше не пошел.
– Врать умершим – грех, – заунывным тоном пропел Фабий.
– Я говорю правду, клянусь всеми клятвами и всеми богами.
– Марк Кокцей Нерва участвует в заговоре против Нерона?
Диодот моргнул.
– Почему призрака интересует сенатор Нерва?
– Отвечай, убийца, – прошипел Фабий и еще на шаг приблизился к сирийцу.
Стоявшая на окне свеча почти догорела и, отбрасываемый ею свет, освещал теперь только пространство возле тюфяка и самого окна.