Тайны военной агентуры

Непомнящий Николай Николаевич

— Соедините меня с полицией.

Фон Верра сидел напряженно и неподвижно, слушая, как он пересказывал по телефону его историю. Но Итон просто хотел избавить себя от лишних забот, так как, повесив трубку, он сказал:

— Не беспокойтесь, сейчас кто-нибудь приедет. Просто они лучше смогут вам помочь, чем я.

Носильщик заварил чай. Кассир предложил фон Верра чашку, другую налил себе, и они стали втроем ожидать полицию. Его располагающая дружелюбная манера держаться и вызывающая доверие внешность произвели на собеседников свое действие. Четверть часа

он отвечал на их вопросы об аварии, о рейде и открыто рассказывал о Королевских военно-воздушных силах. Наконец фон Верра «открыл» им — «вообще-то мне не следовало бы вам говорить об этом» — что состоит в особой эскадрилье и что этой ночью во время полета производилось испытание нового прицела для бомбометания.

— Теперь вы понимаете, почему мне необходимо вернуться как можно скорее? — заключил он.

Его слова произвели впечатление на Итона.

— В самом деле,— смущенно пробормотал он,— мне очень жаль. Если бы вы сказали сразу... Мне позвонить на аэродром?

— Да, пожалуйста.

Кассир снял трубку и попросил соединить с аэродромом Хакналл. Связавшись с дежурным офицером, он коротко рассказал ему о фон Верра и передал трубку ему самому. Убедить офицера оказалось делом непростым. Он задал множество вопросов о кр) шении и нашел странным то, что сам об этом ничего не слышал.

— Полагаю, мне следует что-нибудь для вас сделать,— все же сказал под конец он.— Я вышлю за вами машину.

В одну минуту восьмого приехали полицейские — двое в штатском и сержант в форме. Какое-то время они молча смотрели на немца — ни дружелюбно, ни враждебно.

— Sprechen Sie Deutsch? — вдруг выпалил один из агентов.

— Да, я говорю немного по-немецки,— спокойно ответил на английском фон Верра.— Как большинство голландцев.

Напряжение сразу спало. Похоже, «Sprechen Sie Deutsch?» было единственным, что они знали по-немецки.

— Так вы один из парней из береговой авиации? — спросил второй агент.

Теперь фон Верра знал, что они приехали не затем, чтобы арестовать его — полицейские просто проверяли данные им объяснения. А он прочитал достаточпо сообщений о бомбардировочных рейдах самолетов Королевских ВВС в британских газетах, чтобы отвечать убедительно.

— Да,— ответил фон Верра, одаривая их обезоруживающей улыбкой.— Прошлой ночью мы устроили гансам дьявольское шоу, и мы сделали их!

Услышав характерный жаргон, полицейские переглянулись и заулыбались.

— У вас есть документы? — спросил уже более дружелюбно сержант.

— Вы разве не знаете, что в полеты запрещено брать личные документы? — изобразив удивление, сказал фон Верра.— А у нас в Особой эскадрилье это правило выполняется неукоснительно.

После этого они даже не попросили его показать личный знак, хотя еще задали большое количество вопросов, и ответы фон Верра вместе с тем обстоятельством, что Хакналл выслал за ним машину, судя по всему, удовлетворили их. Через пять минут после того, как полицейские отбыли, приехал солдат с аэродрома и, четко козырнув, объявил:

— Транспорт до Хакналла, сэр.

К фон Верра, удобно устроившемуся

на сиденье машины в ожидании десятимильной поездки до взлетного поля, вернулось доброе расположение духа и уверенность в себе, и он решил, что у него есть все шансы угнать самолет.

Однако дежурный офицер с аэродрома Хакналл выслал за ним автомобиль вовсе не потому, что поверил в историю капитана Ван Лотта, а напротив, из-за того, что заподозрил, что он не тот, за кого себя выдавал. Он еще не знал о побеге из Суоника, но Ван Лотт слишком много болтал, а кроме того, казалось просто невероятным, что бомбардировщик потерпел крушение в темноте и никто из экипажа не пострадал. Поразмыслив, офицер решил увидеться с капитаном Ван Лоттом и разобраться с ним самому.

Посылая за ним машину, он дал водителю пистолет и предупредил его, что Ван Лотт мог оказаться диверсантом или сбежавшим пленным, после чего закрыл на центральном пункте все окна, запер все двери, кром& главной, и разжег очень сильный огонь в камине, с тем чтобы Ван Лотту пришлось снять летную куртку и показать свою форму.

Когда водитель подъехал к центральному пункту аэродрома и высадил фон Верра, уже рассвело, и дежурный офицер решил опустить на окнах светомаскировочные жалюзи, чтобы, оставаясь в полумраке, как следует разглядеть этого «голландца».

Перед ним появился человек пяти футов семи дюймов роста, со светлыми волнистыми волосами, открытым мальчишеским лицом и приятной улыбкой. В его облике не было ничего злодейского или тевтонского. Но он был одет в куртку неустановленного образца — бледного серо-зеленого цвета с длинной диагональной молнией.

Офицер был все еще занят с жалюзи и, бросив на него мимолетный взгляд, непринужденно сказал:

— Ван Лотт? Я вас долго не задержу. Вам может показаться, что здесь душновато, так что можете снять куртку. Садитесь и чувствуйте себя как дома.

На что фон Верра ответил:

— Не стоит беспокоиться, за мной скоро прилетит самолет из Абердина,— и отошел подальше о г огня.

Закончив наконец со светомаскировкой, дежурный офицер подошел к своему столу и пожал руку фон Верра.

— Мне очень неловко вас беспокоить,— сказал тот.— Я лучше пойду к диспетчерской вышке и там подожду своего самолета, хорошо?

— В этом нет необходимости! — решительно возразил офицер.— Оставайтесь здесь, в тепле. Как только на контрольном пункте выйдут на связь с вашим самолетом, мне немедленно сообщат.

Офицер начал допрос.

— Вам, несомненно, очень повезло с вашим крушением,— сказал он.— Но по телефону было трудно разобрать все подробности. Будет лучше, если вы снова расскажете мне всю вашу историю — вы понимаете, мне придется писать рапорт.

Фон Верра начал торопливо описывать свой мнимый рейд и аварию, в то время как дежурный офицер делал в блокноте пометки и задавал уточняющие вопросы. Когда немец стал рассказывать о том, как его опрашивали полицейские, офицер задумался. Если это было правдой, то дело приобретало несколько иной оборот — раз его объяснения удовлетворили полицию...