Тайны войны
Шрифт:
В душе поднималась ревнивая злоба.
– Товарищ военный, товарищ военный! – услышал он позади себя. – Товарищ военный, сдачу забыли!
Девушка из киоска протягивала ему деньги. Сунул в карман горсть бумажек и пошел в буфет. Там хоть не пахнет карболкой.
Сел за свободный столик, рядом с искусственной пальмой в зеленом ящике. Под пальмой, как в урне, валялись окурки, яичная скорлупа, скомканная, просаленная бумага. Рядом за столиком сидел седенький, небритый старичок в потрепанной железнодорожной форме. Перед ним стояла недопитая кружка пива, кружочки
Переехала к мужу!.. До сих пор мысли Андрея о том, что случилось, были расплывчаты, не имели определенных очертаний. Он думал как-то обо всем сразу. И вдруг он до боли отчетливо ощутил рядом с Зиной другого мужчину. Представил ее с другим человеком, который сжимает в своих ладонях ее тонкие пальцы, смотрит в ее глаза. А она поднимает голову, дотрагивается теплыми губами до его подбородка...
Андрей, сжав челюсти, рванул на себя тяжелый стол. Упала и покатилась на пол солонка.
– Водочки позволите? – подскочил к нему официант, по-своему истолковав нетерпеливый жест военного.
– Принесите.
Андрей опрокинул граненую стопку и запил пивом. Подошел старичок с изжеванной папироской, попросил прикурить. Был он изрядно пьян. Кончиком окурка с трудом поймал горящую спичку.
– Поезда дожидаетесь?
– Да.
Старичок потоптался, сел за свой столик, пошептался с официантом. Тот отрицательно покачал головой.
– Не проси! Кредит портит отношения.
Подгулявший железнодорожник замолчал, нерешительно глянул на Андрея и, осмелившись, подошел к нему снова.
– Опять погасла, ляд ее побери!.. Дозвольте присесть? – Подвинул стул и уселся напротив. – Осмелюсь спросить, на финском вы не были?
– Был.
– У меня зять тоже воевал. Может, встречались с ним. На петрозаводском направлении.
– Нет, я на карельском был.
– Не там, значит. – Старичок нащупывал почву для разговора и тоскливо поглядывал на пустую стопку. – Я в первую мировую войну тоже в солдатах был, у генерала Брусилова. Да... А вы что же, сюда в командировку или по личному делу какому?
– Выпьем, что ли? – не отвечая на расспросы, предложил Андрей.
– Если угостите, с превеликим удовольствием! Может, графинчик?
– Давай графинчик.
Старичок обрел уверенный тон, подозвал официанта, снял кепочку, пригладил ладонями волосы. Заговорил доверительно, наклоняясь через стол:
– Наша дорога в старое время немцу фон Мекку принадлежала. Я еще застал. Как с фронта пришел раненый, так опять сюда. До прошлого года кладовщиком работал. На пенсию одну как проживешь! Пить, есть надо. Обуться, одеться тоже.
– И выпить тоже, – вставил Андрей.
– Вестимо! – Старик хитро подмигнул Андрею. – Без этого как же! Курица – она и то пьет... За ваше здоровье!
Одну за другой Андрей выпил несколько стопок. Голова закружилась, мысли пошли вразброд. Боль притупилась, осталось только глухое раздражение, которое искало выхода. Он рассеянно слушал жалобы старика, его обиды на превратности судьбы – кто-то
– Гражданин, не нарушайте порядок.
Старик заспорил с милиционером. Андрею надо было спросить, обязательно спросить у старика про его семейную жизнь, а милиционер не уходил, мешал. Это обозлило Андрея. Он вспылил, потребовал, чтобы оставили их в покое.
– Вам, товарищ военный, довольно стыдно так поступать! Непростительно, так сказать, – возразил милиционер.
Что произошло дальше, Андрей помнил смутно. Мелькали какие-то лица, пол в красную и белую шашку уходил из-под ног. В дежурной милицейской комнате, куда доставили Андрея и старичка, старшина составлял протокол о нарушении общественного порядка. Андрей спорил, говорил, что совершенно трезв и нечего к нему придираться. Если хотят, пусть проведут экспертизу.
Старичок, свалившись на стул, тут же заснул, и Андрей спорил один. Старшина держался сухо и вежливо. Если старший политрук настаивает, можно пригласить врача, но лучше бы ему пойти проспаться. Андрей настаивал. Старшина послал дежурного милиционера в приемный покой за врачом.
Вернулся он минут через двадцать. Андрей, перестав бушевать, сердито глядел в окно. Он повернулся к двери и замер. Нет, не может быть! С него мгновенно слетел хмель. В дверях стояла Зина в своем коричневом, таком знакомом пальто, в том самом, в котором провожала она его в прошлом году. Именно такой представлял он ее все время. Только тогда на ней была синяя блузка в горошину, а теперь пальто накинуто на белый халат.
Зина отступила назад, растерянно оглянулась.
– Андрей!.. Ты... здесь? – Губы ее болезненно дрогнули.
Андрей отвернулся, уставился в окно.
– Вас пригласил дежурный, – сказал он, не глядя на Зину. – Извините за беспокойство. Подтвердите, что от вас требует представитель милиции: старший политрук Андрей Воронцов доставлен в вытрезвиловку.
Воронцов явно бравировал своим состоянием, пытаясь скрыть гнетущий стыд за эту унизительную сцену. Вот как встретились они с Зиной! В дежурной комнате, в обществе милиционеров и пьяного старика. Расставшись близкими, любящими людьми, они стыдятся теперь поднять глаза друг на друга.
– Это ваш знакомый, Зинаида Васильевна? – Старшина облегченно вздохнул. – С кем греха не бывает... А протокольчик, конечно, можно и не подписывать.
Из дежурной комнаты вышли вместе. Андрей решил ни о чем не говорить, придерживаться строго официального тона. Скорей бы прекратить эту пытку! Но поезд уже ушел, а почтовый проходил только на следующее утро.
Вышли на привокзальную площадь. Андрей не представлял, куда денется до утра. Остановился у каменной тумбы.
– Ну что ж, прощай... Неладно все получилось.