Тайны выцветших строк
Шрифт:
На немедленное возобновление поисков библиотеки в Кремле тоже было трудно рассчитывать. Туда из осажденного белогвардейцами Петрограда только что переехало Советское правительство во главе с Лениным. Естественно, что охрана Кремля в связи с этим была усилена. Да и раскопки потребовали бы еще больших средств, чем поездка за «списком Дабелова». Надо было сначала доказать, что эти средства не будут выброшены на ветер.
На этот путь и стал теперь неистовый кладоискатель. Куда только он не обращался в первые годы советской власти со своими проектами! И в Исторический музей, и в Наркомат просвещения, и в Моссовет.
Предложение возобновить поиски книжных
Незадолго до появления этой статьи под лестницей старинного дворца в Хоромном тупике, принадлежавшего до революции князю Юсупову, в замурованной снаружи каменной нише были неожиданно найдены большие ценности.
Служившие когда-то в этом дворце уборщица и дворник обратили внимание на исчезновение ниши, заменявшей им раньше шкаф для хранения метел и швабр. Она была заделана кирпичом и выкрашена в такой же цвет, как и вся стена. Когда кирпичи разобрали, за ними оказался сундучок с изделиями из золота и серебра. Там же была найдена и редчайшая скрипка работы Страдивариуса, переданная потом в Московскую консерваторию.
Узнав об этом, Стеллецкий тщательно обследовал все подземные помещения дворца, но там больше не было никаких кладов. Неудача искупалась неожиданной находкой. Во дворе Стеллецкий обнаружил четыре загадочных люка. Два из них были плотно забиты землей, третий оказался круглым цементированным колодцем, и только последний был связан с подземным ходом, разветвлявшимся в двух направлениях. Пройти эти ходы насквозь Стеллецкому помешали подземные газы, но этого открытия было достаточно для провозглашения им на страницах «Известий» энергичного лозунга: «Настал час подземную Москву выворотить наизнанку».
В 1925 году в Москве было заложено девяносто буровых скважин для выяснения вопроса первостепенной важности: о направлении трассы первых линий будущего метро.
Исследуя почву во многих местах, метростроевцы часто натыкались на подземные сооружения и пустоты, буравили древние кладбища, извлекали из земных глубин остатки старинной утвари и орудий труда.
Подземные работы развертывались широким фронтом. В подходивших к Кремлю шахтах особенно часто можно было видеть мелькавшую то тут, то там долговязую фигуру ученого в резиновой спецовке. Если где-нибудь сносилось мешавшее метростроевцам ветхое здание, он первым забирался в подвал и тщательно, как дятел, выстукивал стены. Нельзя же было допустить, чтобы землекопы засыпали какой-нибудь еще не исследованный подземный ход! Спускаясь на самое дно шахт, он не уставал разъяснять проходчикам необходимость бережного отношения к находкам, хотя бы и не имеющим в их глазах никакой ценности.
Почти каждый день Стеллецкому что-нибудь приносили: стертую медную монету, ржавую подкову или шпору, черепок разбитого кувшина, глиняную трубку, печной изразец, человеческий череп с остатками волос и бороды, восьмиконечный крест. Но еще больше, чем такие находки, археолога интересовали подземные пустоты, в которых можно было подозревать пещеру доисторического человека, забытый ход или тайник. Как только обнаруживалась такая пустота, звали археолога. Но шахт было много, и Стеллецкий не мог повсюду поспеть. Иногда сообщение об обнаруженной пустоте приходило как раз в такой момент, когда
В июле 1933 года на углу улицы Горького и Охотного ряда снесли отслужившее свой срок здание, принадлежавшее когда-то князю Василию Васильевичу Голицыну, государственному советнику правительницы Софьи.
Работы по сносу дома были уже закончены, когда на прилегающей к Охотному ряду Театральной площади случилось «чрезвычайное происшествие». Вблизи загороженной дощатым забором шахты № 11 начала оседать почва. Оказалось, что проходчики соседней с ней шахты № 12 перерезали никому не известный колодец. На землекопов посыпались сверху песок и мусор, а мостовая дала такую трещину, что в самом центре Москвы пришлось остановить движение. Аварийные работы были проведены в самом срочном порядке. Стеллецкий же узнал о происшедшем, когда повреждения уже были устранены.
Рабочие в один голос уверяли археолога, что засыпанная ими пустота была обыкновенным колодцем. Сам же он был другого мнения. Не колодец, а подземный ход! Землекопы ведь могли не знать, что правительница Софья была влюблена в князя Голицына и по этому подземному ходу она, вероятно, и прибегала украдкой на свидания к своему Васеньке.
«Ход лежал на материковой горелой глине на глубине шести метров и состоял из толстейших дубовых колод, под которыми шел тротуар из толстых досок, — записал археолог в своем дневнике и с грустью добавил: — Картина ясная, как на ладони, только мне одному на целом свете».
Стеллецкому, быть может, казалось, что, если бы колодец не успели засыпать, он прошел бы по идущему от него подземному ходу прямо в Кремль и обнаружил бы по пути тайник с книжными сокровищами.
Несмотря на то что мнение археолога о причине провала мостовой на Театральной площади не было принято во внимание, в следующий раз, когда трещины появились уже не на мостовой, а на стенах старого здания Ленинской библиотеки, выстроенной вблизи того места, где некогда находился Опричный дворец Ивана Грозного, снова возник вопрос; кто в этом виноват? Проходчики метро или изрывший Москву своими подземными ходами Иван Грозный?
Стеллецкий высказал предположение, что в этом районе должен быть подземный ход из-под Опричного дворца, построенного Иваном Грозным после того, как он покинул Кремль. Дворец этот был деревянный и сгорел в 1572 году при пожаре Москвы, подожженной татарским ханом Менгли-Гиреем. Выложенный; деревянными бревнами, подземный ход выгорел тогда же. Но после осмотра подвала построенного на этом месте здания Московского главного архива министерства иностранных дел, того самого, в котором работал Белокуров, ученый пережил еще одно разочарование.
«Никакого подземного хода, — должен был он признать и так и записал в своем дневнике, — по крайней мере, при современном состоянии подземных знаний, нет, а был он под другой дворец Грозного, что на Кисловке, выстроенный после этого пожара. Ход этот уклонялся на северо-восток, по направлению к Неглинной, а значит, все-таки к Кремлю».
Неудачи в отыскании пустот, которые могли быть когда-то подземными ходами, отчасти возмещались другими находками: человеческими и кабаньими черепами (попробуй-ка разберись, сколько веков назад и кто на кого охотился!); каменными и чугунными ядрами, предметами давно отжившего домашнего обихода. В особенности интересовали Стеллецкого глиняные черепки. Еще в Палестине арабские ребятишки прозвали его «Абу Шакиф» — «Отец Черепков». Ведь каждому археологу известно, что в глиняных черепках и кувшинах часто закапывались денежные клады…