Тайны языческих богов. От бога-медведя до Золотой Богини

Джеймс Эдвин Оливер

Как указывает Брэстед (Breasted), ни у одного народа, древнего или современного, идея жизни в загробном мире не занимает такого важного места, как у египтян, однако вера в бессмертие души для них не характерна ⁵⁵⁸. Целью их погребального ритуала было возвращение покойного к жизни после разложения плоти при помощи магически-механических процессов и церемоний и желание дать ему возможность продолжать существование на том свете. Именно к этому стремился человек, соблюдая культ мертвых. Для возрождения своего предшественника фараон водружал столб (Djed).По предположению Франкфорта, столб мог олицетворять богиню Хатор ⁵⁵⁹. Возвращение к жизни активизировалось с помощью этого символического акта, соответствующего принятой примитивной традиции. Любой человек мог занять место в царстве вечности Озириса, пройдя те же обряды мумификации, что и расчлененный и возродившийся бог правда, в период Среднею царства людям после смерти предстояло доказывать Озирису, что, подобно ему. они были "чисты сердцем и голосом". На суде Озирис взвешивал сердца умерших на весах, снабженных пером истины.

Месопотамия

В

Месопотамии культ мертвых никогда не принимал такого размаха, как в долине Нила, где обширные гробницы, сложные приемы мумификации, посмертный суд и возрождение имели преобладающее значение. Согласно вавилонской концепции загробный мир представлял собой призрачное существование в Доме мрака. Умирание уподоблялось гибели живительных сил природы в губительной жаре месопотамского лета. Людское отчаяние нашло отражение в оплакивании Таммуза, или Мардука, заточенного в "гору", символизирующую преисподнюю. Его освобождение отмечалось как наступление нового года с празднествами по случаю преодоления смерти природой и возвращения сезона дождей. Но обновлялась жизнь лишь земли, а человека, хотя смерть и не была абсолютным концом его существования, ожидало ужасное обиталище Иркаллы. Однажды войдя в него, никто не мог его покинуть, ибо бессмертие боги сделали своей прерогативой. Так, Гильгамеш, отправившись на поиски вечной жизни, потерпел неудачу, обманутый змеем, который утащил волшебный цветок вечной молодости, добытый Гильгамешем ⁵⁶⁰. Только боги и герои, подобные Утнапиштиму, его жене и дочери, могли быть оживлены и жить вечно. Это подтверждает миф об Адапе, где человечество характеризуется как потерявшее бессмертие в результате хитрости богов ⁵⁶¹. Поэтому возрождение природы оставалось для вавилонян единственно достижимой целью в их приближении к бессмертию.

Кроме сложной церемонии, практикуемой в царских усыпальницах Ура, обычной шумерской традицией было хоронить умерших в земляных или выложенных из кирпича могилах с необходимым запасом еды и питья, которые, видимо, пополнялись ежемесячными приношениями ⁵⁶², включавшими и личные вещи ⁵⁶³. Практиковались погребения в выпрямленном и скрюченном положении; тело одевали или заворачивали в циновку или саван и предавали земле. Захоронение делали на кладбище, но чаще — во дворе дома или под полом комнаты. Погребальный инвентарь по большей части был скудным, n.к. бессмертие не приобрело еще культового значения, кроме тех случаев, когда с роскошью и широкомасштабным жертвоприношением хоронили царей. Эти обряды показывают, что в начале династического периода в Уре большое значение придавали с статусу покойного в загробном мире в противовес более позднему представлению об одинаковом страдании в преисподней и царей, и простолюдинов. Большая часть человечества смирилась с тем, что загробная жизнь — это неподвижность, к которой все приближаются с покорностью и страхом, и объясняла такую ситуацию как лишение, возникшее в результате зависти богов, которые в своих царствах хотели единолично пользоваться бессмертием.

Долина реки Инд

О культе мертвых, существовавшем в Индии в доисторические времена, известно мало. В сельской местности, соседствовавшей с цивилизацией долины Инда (Нал, в южной части Белуджистана), было раскопано обширное кладбище. Как известно ⁵⁶⁴, среди различных способов ингумации в III тысячелетии до н. э. основным являлось "частичное" погребение, заключавшееся во вторичном захоронении после выставления тела. Кроме костей, помещенных в маленькие прямоугольные камеры в Дэм-Бути и в сооружения из кирпича в Нале, других хранилищ останков не обнаружено. Но гончарные изделия, медные топоры, бусины и красный пигмент указывают на наличие веры в загробное существование и в необходимость продуктов питания для усопших.

В Мохенджо-Даро некоторое внимание уделялось расположению тел. Но частичные захоронения и кости со следами обугливания скорее являются следствием нападения, а не умышленного погребения. Только в долине Инда на кладбище, обнаруженном в Хараппе в 1937 г. к югу от крепости ("R37"), были найдены свидетельства церемониального погребения. Личные украшения умерших включали в себя ожерелья, браслеты из раковин, стеатитовые ножные браслеты, медные кольца и зеркальца, а в толстом деревянном гробу, находившемся в одной из могил, оказались следы камышового савана. Это погребение напоминало о подобных захоронениях в Шумере в раннединастический период (около 2800 г. до н. э.) ⁵⁶⁵и наводило на мысль о связи его с месопотамским культом мертвых.

На пост-хараппском кладбище "Н" к югу от крепости, на бордюре погребального куба ⁵⁶⁶изображены соответствующие описанию в "Ригведе" сцены путешествия души в следующую жизнь. Однако ранние тексты не говорят о дальнейшей судьбе умерших. В любом случае, рисунки в Хараппе не помогают прояснить доисторические верования. Индоевропейцы, пришедшие в долину Инда во II тысячелетии до н. э. ⁵⁶⁷, практиковали и кремацию, и ингумацию. Предание земле было, очевидно, первоначальным способом погребения, так как после сожжения пепел закапывали. В конечном итоге основным обрядом в Индии стала именно кремация. Когда умерших предавали матери-земле, их укрывали ею, "словно мать укрывает юбкой свое дитя". Там они и оставались, пока, как считалось, не приставали в конце своего путешествия по рекам к земле Ямы, царя мертвых и правителя обители блаженства, или туда, куда им было предначертано судьбой поселиться. О том, что кремация стала одним из способов погребения, можно найти упоминание в "Ригведе". Там есть обращение к Агни, богу огня, в погребальном гимне с просьбой не пожирать усопшего, а отослать его к праотцам ⁵⁶⁸.

Средиземноморье

Распространяясь

в западном направлении, культ мертвых начиная с медно-каменного века постепенно попал под влияние культа богини-матери. Ее символы стали часто использоваться в гробницах и в погребальном ритуале. Преобладало погребение в скрюченном положении. В Восточном Средиземноморье широко практиковались коллективные захоронения в толосах, а район мегалитов на западе Иберийского п-ва изобилует скальными и камерными гробницами. На Крите сводчатые гробницы так и не достигли того значения, которое на континенте имели великие микенские усыпальницы, подобные "Сокровищнице Атрея" в Микенах и "Сокровищнице Миноса" в Орхомене. Минойский погребальный ритуал, по-видимому, был относительно прост: тело, не сжигая, помещали в погребальную камеру, хотя огонь в толосе все же разводили для каких-то церемониальных целей; приношения складывали в пристройках к круглым усыпальницам, кроме вотивных кладов, отличавшихся от жертвоприношений, сделанных во время похорон. Иногда в специальном помещении совершались возлияния. В Кноссе в "Гробнице обоюдоострых топоров" вдоль внутренней стены перед священным столбом ставили сосуды, видимо, как приношения минойской богине-матери от имени мертвых ⁵⁶⁹.

Сцены, изображенные на позднеминойских саркофагах из Агиа Триада, очень трудно истолковать, но, как уже указывалось ⁵⁷⁰, они, вероятно, имели отношение к культу богини и были связаны с путешествием души к своему последнему пристанищу, а, возможно, и с ее обожествлением. Доктор Парибени (Paribeni) считает, что фигура с открытыми глазами, стоящая перед зданием (предположительно усыпальницей) соотносится с египетской церемонией "отверзания уст" ⁵⁷¹, хотя нет никаких указаний на то, что эта фигура — мумия. Он полагает, что обнаруженные сцены принесения жертв воспроизводят погребальный ритуал и отражают современные ему верования относительно человеческой судьбы и помощи богов при переходе усопшего к следующей жизни. Однако сэр Артур Эванс (Arthur Evans)(сэр Артур Джон Эванс, английский археолог, 1851–1941. — Прим. пер.)трактует эти сцены как изображение ритуала, при помощи которого умершего героя отзывали обратно, в мир живых, а поминальными дарами, музыкой, ритуальными песнопениями и символами минойской богини привлекали божество, которое спускалось в свою обитель ⁵⁷². Мисс Джейн Харрисон (Jane Harrison) и д-р Петерсен (Petersen), в свою очередь, объясняют нарисованное с точки зрения ритуала сезонного цикла ⁵⁷³. Но поскольку сцены украшают погребение, естественным выводом является то, что они в первую очередь относятся к культу мертвых, каким бы второстепенным и дополнительным целям они не служили. То, что они имеют сложный характер, можно предположить исходя из символов: обоюдоострого топора, "посвятительных рогов", изображений быков, священных деревьев и столбов, вотивной ладьи, грифонов, одежды из шкур и жертвоприношений. Изображенное является сочетанием погребального обряда и культа поклонения минойской богине, объединенным также с культом обоюдоострых топоров, запечатленным на стенах дворца в Кноссе. Исходя из этого, Нилссон ( Nilsson) был вынужден предположить, что в позднеминойский период мертвых обожествляли и чтили посредством культа, возникшего, возможно, под влиянием Египта. Поэтому он рассматривает эти сцены не как погребальную церемонию, а как акт преклонения, следующий за канонизацией, когда почившего героя в сопровождении богинь грифоны переносят в царство богов, где его обожествляют ⁵⁷⁴словно римских императоров, которые отправлялись в божественный мир на спине орла.

На кольце Нестора грифоны, однако, имеют отношение к богине. сидящей напротив своего спутника, и к знакам животворных сил, очевидно, означающих обряд введения благословенных в загробный мир, которым она правит ⁵⁷⁵. Греческие герои были обитателями потустороннего царства, независимо от того, насколько могущественными и почитаемыми они являлись при жизни. Эванс предположил, что на Мальте в мегалитических святилищах Агиар Ким и Гигантея традиция поклонения бетилийскому камню (в которой героя изображал "столб") произошли от культа мертвых ⁵⁷⁶. Хотя боковые камеры, где якобы проводился обряд, не были дольменами, предназначенными для обожествленных героев. тем не менее поклонение может вести свое происхождение от культа мертвых.

Западная Европа

Бетилийская традиция сохранялась на Майорке и в грандиозных испанских мегалитических гробницах в Лoc Милларес, а многочисленные стилизованные фигурки, дощечки и "идолы" в погребениях Альмеры и Португалии указывают на то, что богиня-мать продолжала играть важную роль в погребальном ритуале, особенно на юго-западе Иберийского п-ва и на Балеарских о-вах. Во Франции культ богини часто противопоставляли культу гонора, так было и на о-вах Эгейского моря, Сицилии, Мальте и на Иберийском п-ве. В Западной Европе Бретань" будучи одним из основных центров религиозной деятельности, привлекала многих "пилигримов" в мегалитические святилища для участия в ритуалах и, возможно, чтобы доставить останки своих вождей и чтимых героев для погребения в пределах священных храмов. В дополнение ко множеству дольменов и коридорных гробниц, имеющихся в Морбиане и прилегающем районе, в Карнаке, в соответствии с солнцестоянием расположены шеренги менгиров, занимающие 2800 м. Они разделены на три группы: поле Менек с кромлехом к северу от деревни, иоле Кермарио и поле Керлескан на западе с кольцом из больших закругленных камней и менгиры Сен-Пьер, Куиберон. Они, вероятно, являлись местом проведения празднеств смены времен года: Менек и Куиберон — для проведения летних обрядов, Кермарио — для церемоний равноденствия весной и осенью. Но так как шеренги часто заканчиваются курганами (например, в Карнаке, Мане-Эр-Рек, Локмариакер, Клуд-Эр-Йер и Керго), они, видимо, имели погребальное происхождение. Поклонение мертвым было отличительной чертой тех мест.