Тайны
Шрифт:
Она полностью соответствует описаниям Джеймса. Не просто красотка, а настоящая леди - от кончиков ногтей на ногах до макушки, начиная с элегантной одежды и кончая мягкосердием и благородными манерами. Доброта, милосердие, заботливость - Слейд не слишком часто встречался с подобными качествами, однако инстинктивно ощущал их в Элизабет. Прошлым вечером он признался ей, что близок к тому, чтобы осуществить свои фантазии, но она сказала, что главное - поступки, а не мысли. Она настолько леди, что в беседе старается приободрить собеседника, снять с него чувство вины - даже тогда, когда она морально истощена, когда
Боже, как бы она подошла Джеймсу! Они были бы идеальной парой. В отличие от Слейда. У нее даже вырвалось, что он не джентльмен.
Слейд и сам это знал, но до сих пор эта ее фраза жгла его. Вчера он чуть было не воспользовался ситуацией, а теперь ему все труднее и труднее обуздывать себя. Слейд проклинал ее терпимость, сочувствие, ее снисходительность по отношению к нему. Эти качества делали ее в еще большей степени леди, а, значит, удаляли от него самого, столь далекого от образа джентльмена.
Нет, он должен сделать так, чтобы Элизабет сама отвернулась от него. Но она отказывалась видеть в нем подлеца, а смотрела словно сквозь розовую пелену, считая Слейда своим спасителем, может быть, даже героем. Как он мог бороться с ее благодарностью, с ее добросердечием? Он старался, видит Бог, он старался. Но стоило ей взглянуть на него своими большими карими глазами, как ему хотелось только одного - заключить ее в объятья. И необходимость увезти ее казалась менее существенной, чем желание защитить. Она - всего лишь молодая, невинная девушка. Она всегда была окружена вниманием и заботой, это же очевидно. Теперь же ее невинность, наивность стали ее врагами. К тому же эта потеря памяти! Как он может не чувствовать себя ответственным за нее? Женщина, подобная ей, может быть в безопасности только в раззолоченных комнатах большого дома.
Ловушка захлопнулась. Невозможно, чтобы она осталась, равно как и невозможно, чтобы уехала.
А Мирамар? Его Мирамар… Рик сказал, что если Слейд не женится на богатой женщине, то они потеряют Мирамар. Может быть Рик преувеличивает? Старик никогда не против переиграть, если ему это на руку. Нужно найти время и просмотреть расчетные книги.
Если она останется, то Слейду придется бороться с собой, чтобы не предать память Джеймса. Он чувствовал, что какая-то часть его не способна покориться даже железному натиску волн. Он подавлял в себе любую возможность даже помыслить о женитьбе на Элизабет. Нет, он не коснется ее, он не женится на ней. Он постарается спасти Мирамар другим путем. Он не поедет к Чарльзу Манну в Сан-Франциско. Сейчас Слейд не может покинуть свой дом, которому грозит беда. Чарльз отпустит его на неограниченный срок, однако Слейд собирался послать ему письмо, чтобы сообщить об изменении планов. Нет, он не останется здесь навсегда, он не займет место Джеймса. Но бросить сейчас Мирамар он не может. До тех пор, пока поместье не станет прибыльным. И стоит посмотреть правде в глаза - мысль о том, что Элизабет останется в Мирамаре, его радует. Мирамар - его плоть и кровь.
Слейд отправился в контору Рика. Что бы там ни обсуждали Элизабет и Рик, беседа наверняка уже закончилась. Согласно его мрачноватым прогнозам, старику едва ли удалось убедить ее выйти замуж. Они, конечно, обсуждали и этот вопрос. С ее стороны было бы безумием согласиться на подобный брак, но ведь и то, как она на него смотрит - тоже безумие. Если же Рик убедил ее… Нет, это не решение вопроса. Слейд привык идти до последнего. Так же, как и Рик.
Дверь конторы была открыта. Увидев Слейда, Рик улыбнулся. У старика явно хорошее настроение.
– Входи. Не против поработать?
Слейд проигнорировал вопрос. Он не бывал здесь много лет. Он был «вне». В отличие от Джеймса.
– Закончил сделку?
– грубо спросил Слейд. Рик встал, закрыл дверь.
– Не ту, о которой ты думаешь.
– Откуда ты, черт возьми, можешь знать, что я думаю?
– Она останется на какое-то время.
– Рик не отреагировал на грубость.
– И я оценю твою вежливость, если ты не увезешь ее отсюда насильно при первом подходящем случае.
– Когда я сказал, что не женюсь на ней, я говорил то, что думаю.
Если бы Рик догадывался о той битве, которую Слейд вел с самим собой! Стараясь не выдать себя, Слейд говорил с нарочитой решимостью.
– Ты изменила свои намерения, когда просмотришь книги. Мы разорены. И тогда ты согласишься жениться на ней. И как можно скорее.
Прутья ловушки сжимаются… Слейд почувствовал, что его прошибло потом.
– Дай мне книги.
В этот самый момент он ненавидел Рика, ненавидел себя.
Рик улыбнулся:
– Садись. Тебе потребуется время. Губы Слейда сжались. Он подошел к столу и сел на стул Рика. Тот снял с полки три толстых конторских книги с кожаными уголками и плюхнул на стол перед сыном.
– Ты неплохо смотришься за этим столом. Слейд не прореагировал на эти слова.
– За сколько лет?
– За девять. Прошло девять лет с тех пор, как в последний раз удалось получить прибыль.
– Пусть Люсинда принесет мне сюда кофе с сэндвичами.
– Слейд посмотрел на настольную лампу.
– Я пробуду здесь долго.
Стемнело. Солнце исчезло за горизонтом. Слейд закрыл последнюю страницу. В такой растерянности он еще никогда не бывал. Последние годы поместье постоянно терпело убытки. Если даже вдруг удастся расплатиться с долгами, то как, черт возьми, они смогут сделать ранчо прибыльным? Это просто невозможно.
Если только он не женится на богатой наследнице.
Но она должна быть очень богата.
Ловушка. Из которой нет выхода.
Слейд быстро встал и вышел на террасу. Ночь была звездной - яркий блеск небесных светил освещал горы, темными громадами вырисовывающиеся на менее темном горизонте. Далеко впереди - океан, поблескивающий серебром. Если прислушаться, можно уловить, как волны бьются о берег с неутомимостью молодого барабанщика. Обычно эти ритмичные звуки, эти горы приносили Слейду успокоение. Но не сегодня.
Ему нужно во всем разобраться.
Если он откажется от женитьбы на Элизабет, то совершит предательство по отношению к Мирамару. Поместье будет потеряно для Рика и для самого Слейда, а также для всей семьи. Банк завладеет всем, землю поделят по кускам. Все пойдет прахом. Такова судьба уже нескольких ранчо в округе.
Думать об этом - невыносимо.
Если даже он останется, возьмет дела в свои руки, все равно этого будет недостаточно. Вмещайся он несколько лет назад, возможно, все было бы по-другому… Но сейчас - поздно.